Падение Османской империи. Первая мировая война на Ближнем Востоке, 1914-1920 - Юджин Роган

С приходом в 1913 году к власти триумвирата Энвера, Джемаля и Талаата отношения между шерифом Мекки и иттихадистами начали ухудшаться. Шериф активно сопротивлялся попыткам младотурок централизовать власть в Хиджазе. Он препятствовал усилиям внедрить новый закон об административной реформе в провинции, а также планам продлить Хиджазскую железную дорогу от Медины до Мекки. Эти меры подорвали бы автономность власти эмира Мекки, а прокладка железной дороги нанесла бы ущерб местной экономике, лишив заработка погонщиков верблюдов, перевозивших мусульманских паломников между Мединой и Меккой. Шериф Хусейн понимал, что, противясь этим инициативам младотурецкого правительства, он роет себе могилу. Но вместо того, чтобы уступить давлению Стамбула, он начал готовиться к восстанию. Зная о том, что в 1899 году Великобритания поддержала правителя Кувейта, когда тот провозгласил независимость от Османской империи, шериф отправил своего сына Абдаллу в Каир для тайных переговоров с британскими властями.

В феврале и апреле 1914 года эмир Абдалла встретился с лордом Китченером, в то время генеральным консулом Великобритании в Египте, и его секретарем по делам Востока сэром Рональдом Сторрзом. Абдалла воспользовался этой возможностью, чтобы выяснить позицию британцев по вопросу обострения напряженности между Стамбулом и Меккой. «Когда я спросил у Китченера, мог ли шериф в случае разрыва отношений рассчитывать на какую-либо поддержку со стороны Великобритании, — вспоминал Абдалла, — тот ответил отрицательно, сославшись на дружественные отношения между двумя странами, и заявил, что этот конфликт будет внутренним делом Османской империи, в который не надлежит вмешиваться иностранному государству». Абдалла тут же напомнил Китченеру о том, что эти дружественные отношения не помешали британцам вмешаться во «внутреннее дело» между Кувейтом и Портой в 1899 году. Это меткое замечание вызвало у Китченера улыбку, но не заставило его изменить свою позицию, и встреча завершилась ничем. Однако визит Абдаллы запал в память Китченера и Сторрза, которые вспомнили о нем спустя несколько месяцев после начала войны, когда от «дружественных отношений» между Британией и Османской империей не осталось и следа[423].

В сентябре 1914 года, ожидая, что со дня на день Османская империя вступит в войну на стороне Германии, британцы осознали, сколь ценным может оказаться почитаемый мусульманский союзник в войне с османами. Сторрз написал лорду Китченеру, который к тому времени был отозван в Лондон и назначен военным министром, и предложил ему возобновить контакты с шерифом Мекки. «Своевременными переговорами с Меккой мы можем обеспечить не только нейтралитет арабских племен в Аравии, но и альянс с ними в случае вступления османов в войну». Китченер с воодушевлением откликнулся на это предложение и поручил Сторрзу отправить к Абдалле надежного гонца, чтобы выяснить, «на чьей стороне будет их семья и арабы Хиджаза, если османы объявят нам войну»[424].

После того как Османская империя начала боевые действия, и турки, и британцы принялись активно добиваться лояльности эмира Мекки. Учитывая высочайшее положение шерифа в арабском мире, турки хотели, чтобы он поддержал джихад, объявленный османским султаном. Однако шериф тянул время. Заверив младотурок в том, что лично он полностью поддерживает идею войны с неверными, Хусейн тем не менее отказался делать какие-либо публичные заявления из опасения спровоцировать ответные меры со стороны врагов. Блокада портов в Красном море Королевским флотом, утверждал он, отрежет Хиджаз от основных путей поставки продовольствия и приведет к голоду и восстаниям племен. Но, насколько бы резонные доводы ни приводил шериф, своим отказом он приобрел куда более опасного врага в лице младотурецкого правительства. Младотурки публиковали в османской прессе пропагандистские статьи, в которых утверждалось, что шериф Хусейн «провозгласил священную войну в землях Хиджаза» и что «племена по всей провинции откликнулись на его призыв». Но келейно было принято тайное решение свергнуть ненадежного шерифа[425].

В то время как младотурки пытались добиться от шерифа Хусейна поддержки объявленного ими джихада, британцы, по словам одного из арабских националистов, стремились «лишить бомбу, кою являл собой призыв к священной войне, ее главного запала», переманив на свою сторону самого шерифа. В ноябре 1914 года Сторрз написал сыну шерифа Абдалле от имени Китченера письмо, в котором предложил заключить тайный союз: если шериф и арабские племена окажут поддержку британцам, Великобритания гарантирует создание независимого арабского государства и его защиту от внешней агрессии. Под диктовку отца Абдалла ответил Сторрзу, что Хашимиты не будут проводить политику, враждебную по отношению к Британии, однако на данный момент положение шерифа таково, что он не может разорвать отношения с османами, и потому его возможности ограничены[426].

С британцами Хашимиты были ничуть не менее уклончивы, чем с турками. Если бы шериф поднял восстание против османских властей и потерпел неудачу, он был бы обречен на неминуемую смерть. Чтобы обеспечить успех восстания, нужно было собрать значительные силы. Кроме того, эмиру необходимо было четко определить цели планируемой кампании: хочет ли он добиться автономии одного только Хиджаза или же желает стать правителем гораздо более обширной части арабского мира? На эти вопросы требовалось ответить прежде, чем вступать в детальные переговоры с британцами.

Семья Бакри была уважаемыми представителями дамасской знати и старыми друзьями династии Хашимитов. Когда их сын Фаузи был призван на службу в османскую армию, они использовали свое влияние, чтобы добиться его назначения телохранителем эмира Мекки. Пусть в Мекке он будет находиться вдали от дома, решили Бакри, но зато он окажется далеко и от кровопролитных фронтов на Кавказе, в Месопотамии и в Дарданеллах, на которые все чаще отправляли арабских призывников.

В январе 1915 года, накануне отъезда в Хиджаз, Фаузи по рекомендации своего младшего брата Насиба был посвящен в члены тайного националистического общества «Аль-Фатат». Основанное в 1909 году в Париже, оно сыграло ключевую роль в организации первого Арабского конгресса в 1913 году. С тех пор «Аль-Фатат» перебралось в Сирию, хотя османские власти и загнали его в подполье. Это общество так хорошо хранило свои тайны, что старший брат даже не подозревал о политической активности младшего. Молодые сирийские националисты попросили Фаузи передать шерифу Хусейну устное послание, которое опасно было доверять бумаге[427].