Большая книга психологических кризисов - Геннадий Старшенбаум

– Я же не всерьез сказала. Отрыжка прошлого.

У Клары с ее подругой все крутится вокруг Ксюши, палата в больнице была завалена ее игрушками. Дома Ксюша весь день с няней, пока «родители» на работе до позднего вечера. В выходные они отдыхают и отправляют Ксюшу к Светлане Кузьминичне. У десятилетней Ксюши есть мать, няня, бонна и Светлана Кузьминична с дочерью. Светлану Кузьминичну раздражает избалованность и эгоизм девочки. Ксюша иногда обнимает Светлану Кузьминичну, но когда та захотела ее приласкать, девочка резко отстранилась, и Светлана Кузьминична обиделась.

Светлана Кузьминична с удовольствием каталась с Ксюшей на теплоходе по Москве-реке, ездила с ней на выставку-продажу картин – Ксюше тоже понравились импрессионисты. Она сама нарисовала фломастерами грубоватый рисунок в этом духе. Светлана Кузьминична сделала быстрый карандашный набросок Ксюши, дочь сказала, что ее портреты на одно лицо: что-то универсально красивое. Надо будет купить материалы для рисования, ведь карандаш – это не то. И разобраться, наконец, с книгами, она подзабыла английскую грамматику, для занятий с Ксюшей нужен учебник.

Клара предлагает отказаться от занятий с Ксюшей, если Светлане Кузьминичне это в тягость, но это не так. Ксюша теперь заполняет ее пространство и время по выходным, иначе одиночество становится непереносимым. Светлана Кузьминична хотела бы совсем забрать Ксюшу к себе, нехорошо девочке расти в такой «семье». Светлана Кузьминична чувствует себя снова мамой. Она чуть было не предложила Ксюше называть себя на «ты», но решила сохранить обращение на «вы». Так ее Ксюша и называет при ней, а заочно – Светочкой, а свою мать – мамой Светой.

Комментарий. Пациентка использует как основные объединяющие факторы материальные и профессиональные возможности, сексапильность и страх смерти. В процессе терапии актуализировались и стали преобладать такие объединяющие с внучкой факторы, как рисование и материнские чувства.

В 45–60 лет преобладают затяжные тревожно-ипохондрические депрессии. Они чаще развиваются на фоне хронических неврологических и соматических заболеваний, что приводит к доминированию в клинической картине соматизированной симптоматики и стойкой ипохондрической фиксации. Характерно сочетание тревожно-депрессивного аффекта с речевым и двигательным беспокойством, доходящим до ажитации. Снижается самооценка, появляются пессимистические представления о собственном будущем, размышления о бессмысленности существования.

Развиваются идеи самообвинения, самоуничижения, несправедливого обвинения больного окружающими, преследования, ущерба, обкрадывания, ревности, отравления, а также ипохондрические переживания. Наблюдаются также такие варианты расстройства, как брюзжащая и апатическая депрессия. Отмечается неподатливость к терапии и неполный выход из болезненного состояния. Уменьшение в этом возрасте антисуицидных факторов повышает риск самоубийства, которое может выглядеть как прекращение заботы о себе с отказом от помощи.

Пик завершенных суицидов падает на период 45–59 лет, у женщин – на возраст 40–45 лет, что, по-видимому, связано с утратой прежней внешней привлекательности. Так же тяжело стареющим женщинам мириться с потерей способностей домашней хозяйки. Этот период совпадает с гормональной перестройкой, окончанием профессиональной деятельности, возрастными болезнями, нередко – смертью брачного партнера и одиночеством.

В это время уменьшается эмоциональный и коммуникативный резонанс, выросшие и независимые дети покидают родительское гнездо. Супругам грозит отчуждение, когда им остается диван с подушками и телевизионный алтарь. Нет больше сколько-нибудь значимой, интересной внешней цели, которая цементировала бы и структурировала жизнь; остается однообразная борьба за выживание.

Хотя люди за 65 лет составляют десятую часть населения, среди них отмечается четверть всех самоубийств. Пожилые мужчины совершают самоубийства в 10 раз чаще, чем женщины. Установлено, что в продолжение первого года по выходе на пенсию исход относительно легких заболеваний, например бронхита, часто оказывается летальным. Особенно трудно переносить утраты своего социального статуса мужчинам, которые привыкли оценивать себя на основании положения на службе и нужности в семье («добытчик, мужчина в доме»). Если остальные интересы остались у человека неразвитыми, лишение прежних достоинств может восприниматься как потеря смысла жизни.

Человек в этом возрасте уже не ждет от жизни ничего хорошего, она грозит ему лишь новыми бедами и лишениями. Тают силы, утяжеляются старые болезни и появляются все новые. Один за другим уходят из жизни близкие люди. Все отчетливее слышны шаги приближающейся смерти, рисуются картины предстоящих мучений. В депрессии человек склонен к самообвинениям, и верующий заранее содрогается от картины своих вечных страданий в загробном мире за совершенные грехи.

Многие пожилые люди уходят от тревожных мыслей о душе в опасения по поводу своего соматического здоровья. Типичными являются астеноипохондрическая симптоматика и суицидные мысли. Выражены психическая и физическая истощаемость, болезненная сверхчувствительность, раздражительность и вспыльчивость, слабодушие и эмоциональная лабильность. Течение дистимии у пожилых затяжное, с тенденцией к прогрессированию и переходу к депрессивному невротическому развитию личности. Это проявляется в усложнении и фиксации невротической симптоматики, формировании пессимистического мировоззрения и в возникновении или заострении качеств личности тормозимого круга.

С возрастом у человека накапливаются потери близких людей, и не все из них оказываются достаточно проработанными. В результате гибель любимого домашнего животного, особенно у одинокого человека, может запустить процесс затяжного горя. Тяжело переносят пожилые люди вынужденный переезд – слишком многое связывает их с прежним местом жительства, и гораздо труднее, чем в молодости, привыкать к новому. Самолюбивому человеку особенно тяжело мириться с утратой своей самостоятельности, невозможностью жить без посторонней помощи и получать ее от тех, кто раньше сам был в материальной или психологической зависимости от них. Альтруистичные родители в старости не хотят быть в тягость своим детям и ускоряют свой уход из жизни, перестав заботиться о себе.

Стариков в нашей стране нередко воспринимают как досадную помеху, отработанный материал, утративший право на жизнь. Оказавшись без сбережений и поддержки государства, которое их использовало и бросило, пожилые люди чувствуют себя лишними и обманутыми.

Распространенность кризисных состояний у пожилых россиян можно объяснить с точки зрения кризиса идентичности. Их профессиональный и жизненный опыт в быстро меняющихся условиях оказался ненужным, их ценности и вкусы выглядят отсталыми и смешными. Пожилым людям стыдно признаться, что они отказывали себе во всем, доверчиво надеясь на заботу государства в старости. Теперь идеалы, которыми они жили, развенчаны, и старики не могут гордиться обществом, которое построили.

Пожилые избегают тягостного диалога с прожитой жизнью и не хотят сравнивать ее с той, которую можно было бы прожить. Зачастую они испытывают чувство, как будто и не жили вовсе, которое становится причиной иррационального страха перед смертью. Отказываясь от взгляда назад и примирения со своим прошлым, человек перекрывает себе путь в будущее.