Нарисуй мою душу. Несказка о душе и человеке - Иван Владимирович Ельчанинов

завтра окажется ямой! – парировал ей он. – И, если ты сегодня создашь что-то огромное, то завтра тебе будет необходимо создать ещё что-то большее!

–Я готова к этому! – заверила она!

–Хорошо, – ответил художник, и продолжил искать взглядом подходящее.

–Не ищи! – промолвила с улыбкой, подстрелив его загадкой глаз. – Позволь, показать тебе кое-что…

Заинтриговала, и Арлстау готов был следовать за Анастасией, куда угодно.

Уселись в лодке, на которой приплыли на остров. «Неужели, покинем его?», – подумал про себя художник, но, будто прочитав его мысль, Анастасия опровергла её:

–Мы поплывём на другую сторону острова…

Остров оказался намного больше, чем думал художник. Намного…

Усыпан холмами и полями, и на полях разбросаны стаями яркие цветы, а на холмах фруктовые деревья, и никто всю эту яркость не увидит.

Город, всю дорогу тянется город. В нём вся сила, что здесь собралась! Стоило объявиться первым небоскрёбам, и Арлстау обменялся взглядом с женой, ничем не выдав ей, что видит их не впервые, и та кивнула головой, подтвердив, что весь остров это город, покрытый туманом.

На берегу возникла статуя воина, с той же высотой, что статуя Анастасии. Состояла из чёрного камня, но доспехи и шлем были из чистого золота.

Статуя принадлежала полководцу. Он застыл в своём диком броске, а копьё вылетает из рук, и оно само по себе – повисло в воздухе, как будто так и надо! И вновь одна нога на берегу, другая – в океане…

Статуя полководца выглядела сильнее, чем статуя Анастасии, красиво метнул он копьё. Его образ заставил художника оглянуться на прошлое, в котором плещет жизнь Данучи…

Они проделали путь длиною в сорок километров, прежде чем лодка замедлила ход перед маленькой речушкой, впадающей в океан, а город всё не заканчивался.

Плыли вдоль берега, затем лодка свернула и углубилась в реку, оставила за спиной несколько километров и остановилась. Течения у реки не было, и гладь была непоколебима – и это вновь напомнило художнику о незаконченном деле, о полотне, на котором не дорисована душа его предшественника, но не напомнило о том, что сделал сам.

Ширину просторов своей Родины художник всегда мерил по рекам. Плывёшь по одной, а ветвятся другие – там просторы, здесь просторы, и что-то таят берега! А здесь река была другая, она была одинокой и не имела веточек. Узкая, уютная, чистая, как сердце младенца, а на берегах ветви деревьев окунулись в воду, словно что-то там ищут на дне. Было желание искупаться в ней, потому что, даже взглядом чувствовалось, какая здесь мягкая и тёплая вода.

–Что ты чувствовал, когда понял, что способен рисовать души?

–Не помню, – честно признался он и начал копаться в памяти, но всё было тщетно.

–Как ты можешь этого не помнить? – искренне поразилась она.

«Знала бы ты, сколько мне надо помнить!», – подумал он, но ответил:

–Если склеить все секунды, что я помню за свою жизнь, то не получится и месяца, так что Данучи помнит, даже больше, чем я.

–С чего начать? – спросила Анастасия, встав на колени перед полотном.

–Не обязательно вставать на колени – это правило я сам себе придумал.

–Я хочу этого! – ответила она, заглянув в глаза художника. – И я хочу запомнить этот момент!

–А что ты хочешь нарисовать?

–Душу этой реки.

Художник взглянул на идеальную гладь узкой реки, дотронулся ладонью до неё, проник в её нутро и улыбнулся выбору своей женщины. «Начинает с тёплого – это хорошо!».

–Ты ведь уже видишь, как она выглядит?

–Вижу, – ответила она неуверенно и уязвимо.

–Когда лепишь других, нельзя забывать о себе. – начал откровение художник, чувствуя себя сенсеем. – Не слыша других, не видишь себя. Услышь сердце выбранной тобой души, почувствуй, как вода скользит по твоим пальцам, как вдыхает в тебя жизнь. Ощути, как вода любит тебя. Я рисую водой, потому что верю в неё… Ты не знаешь, с чего начать, ищешь начало души, но оно расплывчато. Начни с конца, в конце вся суть души! Лишь конец всегда можно изменить и…даже продолжить, а начало неизменно. Когда найдёшь конец души, вложи в него свои мысли. Представь всё, что желаешь изменить в этой реке и меняй! Смотри на это так, будто это уже случилось… И ещё… Не называй это талантом, относись, как к дару! Я верю, что у тебя получится…

Не получилось! И пламенная речь не помогла.

Прислушалась к каждому слову, но не могла начать, не видела конца души – для неё она была бесконечной. Кисть металась по полотну, но так к нему и не притронулась. Художнику, даже пришла мысль, что дар обошёл её стороной, и, отчасти, был прав.

–Я не могу! – разочарованно воскликнула она. – Не могу увидеть конец души! Покажи мне!

Художник встал на колени рядом с ней и с небывалой лёгкостью начал рисовать душу красивой реки. Конец её души расположился внизу полотна и извилисто тянулся к вершине, подобно душе змеи, что была нарисована Данучи.

Только вот, дойдя до середины, Арлстау замер и не мог продолжить, будто забыл, словно бы всё забыл – слова, что в душе, мысли, что в разуме. Забыл, с чего начинается душа…

«Как?», – кричал он на себя! – «Как я мог настолько промахнуться? За что мне это всё?»

Он всё понял! Он в эту секунду всё понял, насколько это коварно – делить с кем-то свой собственный дар.

Продолжение нигде не было замечено, хоть глядел он, как сокол, на белое полотно. Тупик встречен не впервые, но подобных тупиков на его дорогах ещё не было. «Как же продолжить это творение?», – спросил он сам себя, но ответ в светлые мысли свой истинный путь не нашёл, потерявшись в безответной темноте.

Всё. Дар поделен – теперь он может рисовать лишь начало, а она лишь продолжать то, что он нарисовал.

–Позволь, мне! Я вижу продолжение! – воскликнула Анастасия, словно заметила чудо.

Выхватила тонкую кисть из его губ, не дожидаясь согласия и с той же лёгкостью, что поразила губы художника минуту назад, закончила то, что не могла начать.

Три движения кисти. Всего три движения, и душа нарисована. Она не то, над чем пыхтят годами.

С ней тучи были белыми, похожими на облака, и дождик был тёплым, но грел лишь её, а не художника.

Когда поставила сияющую точку, река всё также оставалась непоколебимой своей гладью, но ожила, воскресла, обрела своё течение и понесла их в глубь острова. Течение было быстрым, будто все горные реки подарили ему свою мощь. Эмоции