Фурии командира - Джим Батчер

сильно толкало ее в живот в определенном ритме. «Бернард, – подумала она. – Его плечо». Она лежала на плече Бернарда. Да, теперь она сумела разглядеть его заляпанные болотной грязью сапоги.

– Быстрее, – приказал Первый консул.

Его голос прозвучал спокойно и уверенно. «Хорошо», – подумала Амара. Ей было очень тяжело видеть Гая, который всегда был таким подвижным и живым, бессильно лежавшим на носилках. Должно быть, с помощью водяной магии он сумел себя исцелить, пока Бренсис изучал ее и Бернарда.

Потом ей пришло в голову, что даже мастерство Первого консула не могло исцелить его так быстро, и она почувствовала смутную тревогу. Очевидно, старик, как мог, улучшил свое состояние, а потом блокировал боль при помощи магии металла, после чего вел себя так, словно все в порядке. Значит, ему грозила очень серьезная опасность – и это заставило Амару повернуть голову и пошевелить конечностями в слабой попытке привлечь к себе внимание.

– Она приходит в себя, – сказал Бернард.

– Мы почти на месте, – сказал Гай. – Как только мы поднимемся на вершину, я увижу гору, которую подготовил Калар, и… – Первый консул вздохнул. – Приближаются рыцари Воздуха, граф. Их довольно много. У нас осталось совсем мало времени. Думаю, тебе пора достать свои стрелы.

Далее Амара слышала тяжелое дыхание, пыхтение и стук сапог по камням. Она больше не пыталась двигаться и погрузилась в туманную дремоту. Она не знала, сколько прошло времени, когда что-то изменилось, но вскоре – так ей показалось – Бернард осторожно положил ее на землю.

Тяжело дыша, он опустился рядом на одно колено. Его лицо было искажено гримасой боли. Он стал вытаскивать стрелы из колчана и втыкать их в землю, потом что-то пробормотал и положил руку на землю рядом с ними.

– Бернард, – едва слышно позвала Амара, но ее муж тут же повернулся к ней.

– Любовь моя, тебе нельзя двигаться, – тихо сказал он. – Ты очень сильно пострадала.

– Я устала, – сказала она. – Но у меня ничего не болит.

– Принцепс, – сказал Бернард, и в его голосе прозвучал металл. – Она проснулась. Амара вся дрожит. Я думаю, у нее шок.

Амара взглянула на Первого консула, который смотрел вниз, и только теперь поняла, как высоко в горах они оказались. Отсюда открывался вид на раскинувшуюся внизу долину.

Там, в нескольких милях от них, мерцали огни города Калара, яркие изумруды света в темноте. Дальше виднелись группы других огней, вокруг города располагались селения или отдельные домены. Лунный свет озарял залитые водой поля риса и ячменя, превращая их в огромные зеркала.

Амара бывала в Каларе, уродливом городе, лишенном каких-либо достоинств, где рабство соседствовало с ужасом. После двух лет войны и полной изоляции положение здесь должно было только ухудшиться, город наверняка стал грязнее и беднее, начались болезни и эпидемии. Но с вершины горы, откуда виднелись лишь зеленые магические огни, казалось, Калар и окружающие его селения наделены хрупкой призрачной красотой.

– Принцепс! – рявкнул Бернард и принялся выдергивать из земли стрелы, наконечники которых были покрыты прозрачными кристаллами. – Она нуждается в вашей помощи.

Гай смотрел на гору на противоположной стороне долины, и Амара поняла, что она не должна ее видеть отсюда, во всяком случае в темноте. Однако она видела огромный черный конус, освещенный тусклым красным светом, идущим от его вершины.

Бернард наложил стрелу на тетиву и встал на ноги.

– Принцепс!

– Один момент, граф, – пробормотал Гай. – Есть другие вещи, которые…

– Нет, – сказал Бернард. – Вы осмóтрите Амару. Сейчас.

Гай резко повернул голову:

– Не понял?

– Она ранена, – сказал Бернард. – Возможно, умирает. Исцелите ее.

– Ты не понимаешь, – сквозь зубы ответил Гай. – Не понимаешь, чтó поставлено на карту.

Ее муж не мигая смотрел на Первого консула.

– Я все понимаю, – сказал он, и его взгляд стал жестким. – На кону жизнь женщины, которая пожертвовала всем, чтобы вы оказались здесь. Она уже вполне достаточно перенесла, Секстус. Или ты думаешь, что будет проще дать ей умереть?

Несколько пустых секунд ветер что-то шептал над камнями.

Потом Гай оказался рядом с Амарой, наклонился и положил руку ей на лоб. У него были длинные загрубевшие пальцы, которые показались ей лихорадочно холодными.

– Я сожалею о том, что тебе предстоит, Амара.

Огонь окутал всю правую часть ее тела. Она почувствовала, как меняется ее плоть, форма живота, выпрямляется правая рука, словно развязывается спутанная веревка. Амара испытывала неописуемую боль, но она сопровождалась невероятным серебряным экстазом, не позволявшим ей шевелиться или кричать. Она могла лишь рыдать, и в ее слезах расплывались звезды и огни далекого города Калара.

Амара ощутила порыв ветра, потом запел лук Бернарда, послышался характерный влажный звук стрелы, входящей в цель.

Гай убрал руку со лба Амары.

– Сделай так, чтобы они мне не мешали, граф.

– Да, принцепс, – прорычал Бернард, встав над Амарой с луком в руках.

Амаре ничего не оставалось, как смотреть: Первый консул взглянул на далекую огненную гору и поднял руку.

Амара ощутила новый порыв ветра, Бернард выпустил вторую стрелу, тут же раздался крик. Доспехи загрохотали по камням, рыцарь Воздуха упал на крутой склон и покатился вниз, всякий раз, когда металл ударял о камень, во все стороны летели искры.

Она не знала, как долго все это продолжалось, но постепенно боль начала отступать, и Амара сумела осторожно сесть. Ее муж стоял рядом, наложив на тетиву лука последнюю стрелу, и смотрел в небо пустыми застывшими глазами.

Первый консул неожиданно тяжело вздохнул и закрыл глаза.

– Да заберут тебя вóроны, Бренсис. У твоего сына хотя бы хватило мудрости понять, когда он проиграл. Пусть вóроны заберут тебя и твои глаза за то, что ты вынуждаешь меня сделать.

Гай Секстус неожиданно сжал вытянутую руку в кулак и дернул его к себе, словно хотел разорвать прочную веревку.

Ночь стала красной.

Ослепительный свет вспыхнул над далекой горой.

Прошло несколько долгих страшных секунд, прежде чем Амара поняла, что происходит.

Над горой взметнулось пламя, жаркое и белое, огромный пылающий гейзер поднялся в воздух на высоту в несколько миль. Обжигающий жидкий огонь растекся во все стороны на мили, потом внезапно сдвинулась земля, и гора подпрыгнула так, словно они сидели в старом фургоне, колеса которого на полном ходу попали в огромную выбоину. Начали падать скалы, где-то неподалеку с оглушительным ревом обрушился целый склон.

Амара не могла отвести глаз от того, что творилось внизу. Из горы начал извергаться серый пепел, подсвеченный снизу алыми отблесками, возникло жуткое и одновременно великолепное облако – таким оно представлялось издалека, – которое медленно опускалось в долину. Оно поглотило одинокие огоньки доменов и небольшие скопления света селений.

А еще через несколько секунд накрыло город Калар.

Амара ничего не могла с собой поделать. Она подняла руки и призвала Цирруса, чтобы он усилил ее зрение. Серая туча была не просто пеплом, как она сначала подумала. Казалось, пламя превратилось в огромный грозовой фронт. Все, что оказывалось