Голубая кровь - Татьяна Васильевна Гордиенко

ты причастна к исчезновению жены Хауца, которая видела твою стычку с ним, а также медсестры в больнице и врача, который стал свидетелем смерти Хауца и видел тебя?

— Нет, я не знаю, куда они делись, — Эсфирь ответила с искренностью. — Я убийца, но убиваю лишь Красных Вампиров. У меня свои правила игры и их я не нарушу. Запомните это.

— Эсфирь, тайна Одинокого Убийцы, это единственная тайна, которую ты скрываешь от людей, помимо того, что у тебя ещё и голубая кровь?

— Я вас не понимаю, — терианка действительно выглядела недоумевающей.

— У тебя много общего с Лэс-Терой, и я могу это доказать. Скажи всю правду и не заставляй меня и моих людей заняться тобой всерьёз. Если ты и есть Лэс, то не бойся признаться в этом. Мы поможем тебе.

Эсфирь состроила насмешливую гримасу и немного сонно поглядела на Артура. Видимо, вино начинало действовать, и её клонило ко сну, но вместе с тем она бледнела с каждой минутой, и это доказывало, что вино было действительно очень опасно для териан.

— Вы приняли меня за Лэс-Теру? — фыркнула и почти беззвучно рассмеялась Эсфирь. — Видимо, у вас и вправду очень плохи дела, раз вы готовы видеть Лэс-Теру в первой встречной. Но, впрочем, что я говорю? Ведь Лэс убита…как жаль…

— Это ещё не доказано, — хмуро возразил Артур.

— Я рада, если Лэс жива, — уже серьёзно произнесла Эсфирь и тряхнула головой, откидывая назад волосы. — Во всяком случае, она была единственным стоящим человеком на весь Аулент и его окрестности. Только власть Лэс-Теры, пускай иногда и жестокая, может держать варварский Аулент в узде.

— Ты умеешь ездить верхом? — неожиданно спросил Артур.

— Нет, — не задумываясь, ответила Эсфирь, — я не самоубийца, чтобы ездить на этих зверюгах.

Эсфирь встала, взяла кинжал и положила его в ножны на поясе.

— Куда ты собралась? — спросил Артур, задержав её за руку.

— Уже почти полночь, — ответила терианка. — Я не спала трое суток и хочу отдохнуть.

— Но я не могу оставить тебя без присмотра. Ведь ты можешь по-привычке кого-нибудь убить.

— Я взрослая и сама отвечаю за свои поступки, — огрызнулась в ответ Эсфирь. — А что касается вас, господин Артур, то вы можете хоть сейчас бежать в полицию с обвинениями против меня. Но только вы ничего не сможете доказать, ибо в мою историю поверить очень трудно, а добросердечный Логвин Пирс обеспечит мне любое алиби.

— Эсфирь, ты плохо кончишь.

— Это моя проблема.

— Перестань убивать Вампиров и покинь Теру, я могу тебе в этом помочь. На другой планете ты сможешь начать новую жизнь, без крови и убийств.

— И вы думаете, что я сбегу отсюда? — глаза Эсфири сверкнули с негодованием и болью, она вырвала свою руку из ладони землянина. — Вы полагаете, что я отступлю перед врагами, так и не воздав каждому из них по заслугам? Да ведь это смысл всей моей жизни! Я даже представления не имею, что я буду делать, когда кончатся все Вампиры и мне некого станет убивать. Вот тогда, наверно, я точно умру, потому что я живу исключительно ради мести. Судьба оставила меня в живых только ради этой цели, и только ради этого она меня бережёт. А если я переберусь на другую планету, то неужели мои руки станут чище, а душа светлее? Нет, мои руки в крови людей и их уже нельзя отмыть. Поэтому оставьте меня в покое и занимайтесь своими делами.

Сказав это, Эсфирь не спеша пошла к выходу. Её плащ, так и висевший только на левом плече, одним концом волочился по полу, словно шлейф.

Рэтас, не покидавший своего места за стойкой, проводил Эсфирь обеспокоенным взглядом.

Артур вышел чуть позже и увидел, что Эсфирь прошла мимо дома своей крёстной. Время было позднее и становилось всё холодней, но землянин решил следить за Эсфирью, даже если ему придётся всю ночь ходить за ней по пятам. До наступления утра её нельзя оставлять без присмотра, тем более полупьяную. Она шла медленно, опустив голову и не замечая ночной прохлады, хотя на ней была очень лёгкая одежда и плащ, закрывавший сейчас лишь одно плечо и руку.

Эсфирь вышла к каналу, в водах которого отражались большая луна и блестящие созвездия. Взойдя на мост, девушка остановилась и достаточно долго глядела на тёмную гладь воды. Артуру в какую-то минуту показалось, что она решила утопиться, но этого не случилось — несмотря ни на что, она дорожила своей жизнью. Затем, перейдя через мост, Эсфирь углубилась в тёмные улочки бедняцкого квартала, на ходу закутываясь в плащ, видимо, почувствовав, что сейчас далеко не жарко. Она шла, не оглядываясь, а за ней, словно чёрная тень, следовал Артур, готовый в любой момент помешать Эсфири совершить ещё одно убийство, если, конечно, она ушла именно с этой целью. К счастью, опасения Артура не оправдались.

Эсфирь пришла в дом Логвина Пирса и постучала. Вскоре дверь открылась, и она вошла внутрь, а Логвин высунулся наружу и осмотрелся по сторонам.

Артур подошёл к нему.

— С Эсфирью всё в порядке, — успокоил его Артур. — Не выпускайте её из дома под любым предлогом до рассвета, и она ничего не натворит.

Логвин облегчённо вздохнул и поблагодарил землянина, который смог понять его и не донёс в полицию.

Артур вошёл в гостиницу.

Часы в вестибюле пробили полночь.

28. Ночь Одинокого Убийцы

Дворец Эриндо был окутан ночной тьмой и холодом. Ни в одном окне не горел свет, и не слышалось ни звука, только со стороны парка доносились мелодичное щебетание ночных пташек и шорох листвы, когда к ней прикасался лёгкий ветерок.

Время было позднее, а потому рабы давно спали. Но их госпожа, не находившая себе места, не легла спать и в эту ночь. Нейман знала, что заснуть ей не поможет никакое средство, она даже сомневалась, что и чудо может ей облегчить страдания. Все дни теперь походили один на другой и терианка жила отныне не одним днём, а одним часом, считая каждую прошедшую минуту и очень часто сожалея, как долго ей ещё жить на этом свете со своим горем. Никогда она ещё так сильно не сожалела о том, что до старости и смерти ей так далеко. Жизнь стала для Нейман пустой и бесполезной вещью, в которой не было больше никакого смысла, и, если бы не Изабелла… Молодая терианка подумала о сестре и эта мысль немного согрела её, но всё же недостаточно, чтобы огонь жизни вспыхнул в ней с прежней силой. Изабелла была далеко и,