Рим. Цена величия - Юлия Голубева

– Знаешь, Клавдилла, – неожиданно произнес Гемелл, услышав ее последние слова, – мой дед давно это понял. Когда ты уехала в гавань, он попросил меня приглядеть за тобой, сообщив, что ваш брак вскоре будет расторгнут и что ты должна выбрать себе нового супруга. Но не поступаю ли я неразумно, доверив тебе то, что цезарь просил сохранить в тайне?

Юния грациозно положила свою изящную руку на его неразвитое худенькое плечо:

– Это не секрет для меня, мой Гемелл. Я сама пообещала цезарю позаботиться о том, чтобы обрести свободу. Но почему он так благоволит к моей скромной персоне? Не потому ли, что я похожа на любовь всей его жизни – Випсанию?

– Мой дед – странный и непредсказуемый человек. Его милости в любой момент могут обернуться страшной бедой. Будь осторожна! И не противоречь его воле! Ты – первый человек, кто отнесся ко мне с заботой и вниманием, я потрясен, что наконец-то обрел друга, и теперь чувствую, что судьба обернется к лучшему для меня.

Рука Клавдиллы поспешно скользнула вниз с плеча Гемелла, чтобы юноша не почувствовал охватившую ее дрожь. «Глупый юнец! – подумала она, одаривая его дивной улыбкой. – Да ты и представить не можешь, насколько теперь изменится твоя жизнь. Как и Фабия, я использую тебя и уберу с дороги, что ведет к высшей власти. Однако следующий в списке обреченных – сам Тиберий». Но Гемелл не чувствовал, как над головой собираются темные тучи зла, он видел пред собой лишь прекрасную девушку, чья улыбка лучилась добротой.

Юния почувствовала, что он проникся к ней доверием, но ей мало было завоевать дружбу этого нелюдимого создания, и она осторожно, подобно хищнику, чтоб не вспугнуть добычу, стала пускать в ход свое тонкое обаяние. Гемелл как воск таял в лучах ее темных глаз, они о многом говорили, жалуясь на одинокую жизнь среди чужих людей, не замечающих их достоинства. Юноша доверительно сообщил Юнии, что втайне от всех пишет стихи, и, приняв напыщенную позу, собрался немедленно их прочесть. Ввергнутая в панический ужас этим намерением, Клавдилла попросила юношу поберечь горло на холодном воздухе и лучше преподнести ей свиток с «дивными творениями» в дар.

Далее их свидание протекало спокойно, пока Юния не попрощалась, сославшись на срочные дела. На выходе у мраморной арки Гемелл приник поцелуем к ее руке и с неожиданной для себя смелостью попросил дозволения заглянуть завтра утром в ее покои в палатинском дворце. Клавдилла милостиво склонила голову в знак согласия и с облегчением вздохнула, когда носилки тронулись.

Дворец наслаждений Лары Варус светился огнями, дивный аромат щедро струился от цветочных гирлянд, в изобилии обвивающих ограду и высокие колонны. Огромные чернокожие рабы без устали распахивали массивные кованые двери перед многочисленными посетителями. Управляющий-египтянин крутился волчком, принимая гостей, расточал дифирамбы красоте гетер, расписывал отменные блюда. Золото текло рекой.

Лара Варус процветала, теперь уже не один лупанар принадлежал ей. Только в Риме их насчитывалось пять, были открыты отделения в Помпеях, Неаполисе, Александрии и Путеолах.

Сама хозяйка, в прозрачном хитоне из индийского муслина, встречала посетителей, из которых каждого помнила в лицо и по имени. Пухлой холеной ручкой она откидывала смарагдовый занавес, отделяющий огромный атриум с высокими дорическими колоннами, и провожала гостя на его любимое место. Повсюду были расставлены столы и драгоценные эбеновые ложа, а за малиновыми занавесками скрывались кубикулы любви. На затейливо перевитой плющом сцене шло представление. Трогая мелодичные струны лиры, тоненькая девушка нараспев читала любовные стихи.

Почти все места уже были заняты сенаторами и всадниками, отдельные столы с ложами отгораживались цветущими лимонными деревцами или ширмами, затянутыми китайским шелком. Плавно скользили красивые рабыни с обнаженной грудью, посыпали пол лепестками шафрана, разбрызгивали благовония, дарили гостям букетики белых лилий и поцелуи. Виночерпии без устали наполняли чаши гостей, следя, чтоб они не пустели. Лара приобретала только лучшее вино, и торговцы наживались на поставке огромных амфор с фалернским, цекубским сортами, доставляли в изобилии греческие – хиосское и лесбосское.

Частые перемены блюд приводили в восторг самых взыскательных гурманов. Даже легкая закуска отличалась особой изысканностью: финики и бананы из Киренаики, ароматный мед из далекой Галлии, фисташковые орехи, привычные каждому римлянину яичные желтки, оливки, ароматные паштеты и сдобные булочки.

Префект претория давно не показывался в лупанаре, и Лара, встретившая его почтительным поклоном, с легким укором напомнила ему об этом. Макрон усмехнулся и дружески хлопнул ее по плечу, отчего женщина едва не упала.

– Мне хотелось бы избежать ненужных взглядов, – сказал он. – Я собираюсь здесь встретиться с другом. Поэтому предоставь мне отдельную кубикулу поближе к боковому выходу. А когда появится Квинт Юний Силан, ты с ним знакома, проведешь его ко мне. Вели накрыть стол и подать цекубского вина с медом и травами – Силан его любит.

– Все будет так, как ты пожелаешь, – молвила Лара, сдерживая изумление. Она прекрасно знала, кто скрывался под этим именем.

Макрон заметил, как удивленно заблестели глаза сводни, и поспешил опустить в ее руку объемистый кошель. Слабо звякнув, он мгновенно исчез за широким вышитым поясом, и Лара повела префекта за колоннами атриума в дальние покои.

– Господину понравится эта кубикула? – спросила она, откидывая тяжелый синий занавес.

Комнатка была прелестна: широкое ложе, инкрустированное черепаховыми панцирями, изящный столик на причудливых ножках и матово поблескивающее зеркало. Макрон, осмотревшись, согласно кивнул.

Стайка рыжеволосых девушек впорхнула в кубикулу – они принесли вина и закусок, розовую воду для омовения, разбрызгали духи. Одна из гетер, мурлыкая любовную песенку, закружилась в танце, другая уютно устроилась на коленях у префекта претория и запустила тонкие пальчики в его седую шевелюру.

Слабый удар в медный гонг заставил их замереть. Занавес откинулся, и появился невысокий худенький юноша в шлеме, красной преторианской тунике и высоких кожаных сандалиях. Лара мелькнула в проеме и исчезла.

– Приветствую! Уже развлекаешься без меня? – поинтересовался вошедший.

– Прогнать? – Макрон указал на девушек.

Юния скинула с головы шлем и разметала по плечам лунное золото волос. Гетеры изумились, их торопливый говор смолк.

– Нет, – ответила Юния. – Пусть усладят наш слух пением и танцами, пока мы будем ужинать.

Гетера поднесла ей чашу со светлым вином и ласково улыбнулась.

– Совершим возлияние Венере, покровительнице любви и этого гостеприимного дома, – предложила Клавдилла. – Лара, смотрю, постаралась на славу. Признаться, я так пьяна.

И только сейчас Макрон заметил, как блуждает ее блестящий взгляд и плохо слушаются ноги. Он подхватил Клавдиллу на руки и усадил рядом с собой. Одна из гетер протянула ей булочку с паштетом. Юния надкусила, бросила на столик и надолго припала к чаше.