Третий Храм Колумба - Стив Берри

Его предками.

Некоторые из них стали маронами.

Где-то далеко продолжали лаять собаки.

Их голоса успокоили Бене.

Как и тот факт, что обе женщины ничего не знали о Фэлкон-Ридж или Дарби-Хоул. В противном случае они сейчас находились бы там, а не здесь. Несколько часов назад Роу отправил своих людей следить за пещерой. Никто не вернулся.

«Di innocent an di fool could pass fi twin».

Он сказал себе, что ему не следует быть ни тем, ни другим. Ни наивным, ни дураком.

Теперь он будет всем управлять.

– Саймон вам больше не поможет, – заявил Роу.

Стефани хотела что-то сказать, но посол взяла ее за руку.

– Захария Саймон – опасный фанатик. Он хотел начать войну. Тысячи людей могли погибнуть из-за него. Но нам по силам его остановить. Несмотря на свое безумие, он искал нечто бесценное для евреев. Священное сокровище, которое мы потеряли, но теперь мы полагаем, что оно может быть найдено. Четыре предмета. Вы знаете, где они?

Бене покачал головой. И это было правдой. Он не стал переходить озеро по камням и не присоединился к Сагану и его дочери. Он лишь вытащил Саймона из песка и привез своего пленника сюда, в поместье, где и запер его. Том и его дочь вернулись из пещеры и ушли вместе с Фрэнком, не сказав ни слова. Роу ничего не хотел знать о том, что они нашли. Для него настало время действовать как марону. Эти женщины были obroni — чужаками – не достойными обрести знания, которыми он обладал. Молчание – вот путь маронов.

– Мне действительно ничего не известно, – пожал плечами Бене.

Он уловил, что лай собак изменился и теперь больше походил на вой. Хозяин стаи прекрасно понимал, что это означает.

– Но вы знаете, где Саймон, – заявила Нелли.

– Когда я видел его в последний раз, он убегал.

«Ты намерен меня убить?» – спросил Захария.

«Не я. – Бене указал на собак. – Они сделают это для меня».

Пленник бросил на него взгляд, который ничем не отличался от взгляда дона, торговавшего наркотиками.

Роу с удовольствием сделал еще глоток лимонада и почувствовал аромат готовящейся свинины. Дикого кабана, который всю жизнь кормился корнями и ягодами, убили совсем недавно, и теперь сочное красное мясо жарилось для ближайшей трапезы.

Бене нагулял отличный аппетит.

И надеялся, что его мать приготовит сегодня батат.

Он подумал о Великой Нэнни. Теперь Роу знал, что это не легенда. Она действительно жила на свете. И говорили, что эта женщина обладала особой властью над дикими кабанами и могла призывать животных.

– Триста лет назад моих предков привезли сюда в цепях и продали как рабов, – сказал Бене своим собеседницам. – Мы работали на полях. Моими предками были короманти с Золотого Берега. Прошло время, и мы восстали. Многие убежали в горы. Мы сражались с британцами и завоевали свободу. Я марон.

– Нас не интересуют уроки генеалогии, – заявила Нелле.

Мужчина уловил паузу в лае собак и начал считать секунды. Один. Два. Три. На счете «восемь» стая залаяла снова.

Большая Нэнни нашла свою жертву.

Какой вожак!

Бене допил остатки лимонада.

Жизнь была хороша.

Он знал, что некоторые тайны необходимо хранить. Как, например, Дарби-Хоул. Подземное озеро. Пронумерованные камни. И то, что находилось на другом берегу.

Тут Роу услышал крик.

Далекий. Слабый. Но такой, который ни с чем не перепутаешь.

Обе женщины тоже его услышали.

А потом раздались голоса собак.

Но теперь они не лаяли.

Они выли.

Бене не знал, где именно они взяли в кольцо Захарию Саймона, но то, что псы окружили его, не вызвало сомнений. Конечно, если бы Саймон, как дон несколько дней назад, не сопротивлялся, они бы его не тронули.

Но жертва оказала сопротивление.

– Зачем я вам рассказал о предках? – спросил Бене. – Ведь знаю, что вам это ни к чему. Но я горжусь своим прошлым.

Наступила тишина.

Собак тоже больше не было слышно.

И их хозяин знал, почему.

После того, как его собаки убивают, они начинают трапезу.

– Не думаю, что мистер Роу способен нам как-то помочь, – сказала посол.

Умная леди, отметил про себя Бене.

Впрочем, он увидел, что женщина из Управления юстиции пришла к такому же выводу.

– Верно, – сказала Стефани. – Все кончено, не так ли?

Марон ничего не ответил.

Но она была права.

Захария Саймон прекратил свое существование.

«Прошло шесть лет с тех пор, как умер Адмирал. Я обнаружил, что молюсь о спасении его души даже больше, чем о своей собственной. Жизнь на острове трудна, но имеет свои радости. Мое решение остаться здесь и не возвращаться в Испанию оказалось мудрым. И прежде чем я покину этот мир и встречу своего Господина, своего Бога, я хочу записать всю правду. Мир полон лжи. И мое существование во многих отношениях было ложью. Как и жизнь Адмирала. Я обучен грамоте и могу писать, и поэтому перед тем, как уплыть в Испанию в последний раз, Адмирал рассказал мне правду. Я не стану утомлять читателя подробностями, ведь Адмирал не приветствовал бы мои откровения. Но короткое описание событий необходимо, потому что близок момент, когда моя жизнь закончится.

Имя Колон было весьма распространено на Балеарских островах. Человек, который впоследствии станет называть себя Кристобаль Колон, родился на острове Майорка, рядом с Пальмой. Позднее, когда возникла необходимость скрыть его истинное происхождение, Адмирал выбрал Геную в качестве места своего рождения, постоянно повторяя, что это город в Италии. Но на самом деле Адмирал был каталонцем. Он никогда не говорил и не писал на итальянском.

Его отца звали Хуан, и он был богатым землевладельцем на Майорке. Вся их семья довольно давно приняла христианство. Казалось бы, Хуан Колон назвал старшего сына в свою честь, но в собственном сердце и дома он называл его истинным именем: Кристобаль Арнольдо де Яссаси.

У него имелся еще и младший сын, Бартоломе, который всю жизнь сохранял близкие отношения со своим старшим братом. На Майорке Адмирал называл себя Хуаном и только во время поездок в Испанию, где он собирал деньги для своего великого путешествия, становился Христофором Колумбом из Италии, которого испанцы называли Кристобаль Колон. В течение всей своей жизни Адмирал не забывал, где он появился на свет. На Майорке есть святилище, известное как Сан-Сальвадор – это удивительно красивый и безмятежный холм, в честь которого Адмирал назвал первый остров, открытый нами в Новом Свете.