Зима в Мадриде - Кристофер Джон Сэнсом

взглядом. — Она особенная?

— Да. — Гарри замялся. — Некоторое время я сомневался… о, я не знаю, этично ли мое желание испытать жизнь обычных испанцев. — Он смущенно рассмеялся.

— Стать как местные?

— Что-то вроде того. Но это… это просто любовь. Понимаете?

— Понимаю. — Барбара помолчала. — А как относятся к этому в посольстве?

— Я им ничего не сказал. Пусть у меня останется хоть немного личного пространства. Это здесь, на следующей улице.

Они припарковали «паккард» у дома Софии и торопливо взбежали по темной лестнице. Девушка услышала, что подъехала машина, и стояла в дверях. На площадку из квартиры падал тусклый желтый свет. Изнутри доносился истерический детский плач. София выглядела бледной, нечесаные волосы облепили голову. Она уставилась на Барбару:

— Кто это?

— Барбара, жена одного моего друга. Мы вместе обедали. Она медсестра, вероятно, сможет помочь.

Плечи Софии поникли.

— Слишком поздно. Мамы больше нет. Она была мертва, когда я вернулась домой после звонка тебе.

София впустила их в квартиру. Старая женщина лежала на кровати. Глаза ее были закрыты, бледное лицо выглядело спокойным и мирным. Пако навалился на нее сверху, крепко обнимал, голосил и плакал навзрыд. Когда они втроем вошли в комнату, он поднял взгляд и со страхом посмотрел на Барбару. София подошла к нему и погладила по голове:

— Все в порядке, Пако, эта женщина — подруга Гарри. Она пришла нам помочь. Она не из церкви. А теперь отойди, пожалуйста.

София мягко подняла его, оторвав от тела, и прижала к себе. Они сели на кровать и теперь уже плакали оба. Гарри пристроился рядом, обняв Софию.

Пако выпрямился и испуганно взглянул на Барбару. Она подошла к нему и очень осторожно взяла его грязные ручки в свои.

— Привет, Пако, — по-испански сказала Барбара. — Можно мне называть тебя Пако? — (Мальчик молча кивнул.) — Слушай, Пако, София очень расстроена. Попытайся вести себя как большой мальчик, если можешь. Я знаю, это трудно. Давай иди посиди со мной.

Пако позволил ей увести себя от кровати. Барбара усадила его на шаткий стул и придвинула второй, чтобы сесть рядом.

София, не отрываясь от Гарри, смотрела на свою мертвую мать:

— Я думала, что это может случиться и так для нее будет лучше, но как же тяжело. Нужно вызвать «скорую», мы не можем оставить ее здесь.

— А Энрике не захочет с ней проститься? — спросил Гарри.

— Может, лучше не надо?

София встала и подошла к двери, чтобы взять из-за нее свое пальто.

— Давай я схожу, — предложил Гарри.

Барбара поднялась:

— Нет, оставайся с Софией. Я видела неподалеку телефонную будку, пока мы ехали. Пойду туда.

— Не стоит вам ходить одной, — сказала София.

— Я бывала в местах и пострашнее. Прошу, не переживайте за меня. — Она говорила отрывисто, по-деловому, с явным желанием быть полезной. — Я скоро вернусь.

Не успели они возразить, как Барбара вышла, по лестнице застучали ее шаги.

София взяла Пако за руку, снова усадила рядом с собой и Гарри на кровать.

— В последнее время она чувствовала себя очень усталой, — прошептала София, глядя на спокойное лицо умершей. — Сегодня вечером, после обеда, она вдруг вскрикнула — такой ужасный звук, будто стон. Я подошла к ней, она была без сознания. А потом, когда я вернулась, позвонив тебе, застала ее уже мертвой. Бедного Пако я оставила с ней одного. — Она поцеловала мальчика в макушку. — Нельзя было так делать. Нужно было сидеть здесь, — корила себя София.

— Ты сделала все, что могла.

София проговорила бесцветным голосом:

— Так лучше. Иногда она мочилась в постель. Это ужасно ее расстраивало, она плакала. — София покачала головой. — Знал бы ты маму раньше, до болезни, она была такая сильная, заботилась обо всех нас. Папа не хотел, чтобы я училась в университете, а мама всегда меня поддерживала.

София посмотрела на фотографию, где ее мать стояла в подвенечном платье между мужем и братом-священником; все они улыбались в камеру.

— Бедняжка. — Гарри крепко обнял возлюбленную. — Не знаю, как ты все это вынесла.

Она прильнула к нему. Через некоторое время на лестнице послышались шаги.

— Вот и Барбара, — сказал Гарри. — Она все уладит.

София вскинула на него взгляд:

— Ты хорошо ее знаешь?

— И очень давно. — Он поцеловал любимую в лоб. — Но только как подругу.

Вошла Барбара с раскрасневшимся от холода лицом:

— Я дозвонилась в больницу. Сюда пришлют машину, но придется подождать. — Она достала из-за пазухи бумажный пакет. — Забежала на bodega[65], взяла немного бренди. Подумала, нам не помешает.

— О, молодец, — сказал Гарри.

София принесла стаканы, и Барбара плеснула всем по доброй порции алкоголя.

Пако стало любопытно, и он попросил тоже попробовать, ему дали немного, смешав с водой. Мальчик скривился и сказал:

— Фу! ¡Es horroroso![66]

В разрядившейся обстановке они все рассмеялись, слегка истерично.

— Это кощунство — смеяться в такой момент, — виновато проговорила София.

— Иногда иначе нельзя, — сказала Барбара.

Она обвела взглядом комнату — стены в пятнах сырости, поломанная мебель — и смущенно опустила глаза, заметив, что София наблюдает за ней.

— Вы медсестра, сеньора? И работаете здесь? — спросила она.

— Сейчас нет. Я… замужем за британским бизнесменом. Он учился в школе вместе с Гарри.

— Барбара была волонтером в одном из церковных приютов, — сказал Гарри, — но не смогла его выносить.

— Да, жуткое место. — Барбара улыбнулась Софии. — Гарри говорил, вы учились в медицинской школе.

— Училась, пока не началась Гражданская война. В Англии есть женщины-врачи?

— Совсем немного.

— На моем курсе в университете было всего три девушки. Иногда преподаватели не знали, что с нами делать. Они смущались, когда им приходилось показывать нам некоторые вещи.

— Неподходящие для женщин? — улыбнулась Барбара.

— Да. Хотя во время войны мы все такого насмотрелись.

— Знаю. Некоторое время в Мадриде я работала на Красный Крест. — Барбара повернулась к Пако. — Сколько тебе лет, ninõ?

— Десять.

— Ты ходишь в школу?

Мальчик замотал головой.

— Он не справляется, — сказала София. — К тому же новые школы бесполезны, там полно инвалидов войны, националистов, у которых нет никакого опыта учительской работы. Я пытаюсь заниматься с ним дома.

На лестнице раздались шаги, тяжелые, мужские. София резко втянула в себя воздух:

— Это Энрике. — Она встала. — Я поговорю с ним наедине. Отведите Пако на кухню, прошу вас.

— Пойдемте, молодой человек, — улыбнулась Барбара.

Она взяла мальчика за руку, Гарри пошел за ней. Он затопил плиту. Из-за двери доносился приглушенный шум голосов. Чтобы отвлечь Пако, Барбара взяла со стола книгу в зеленой обложке с изображением мальчика и девочки, идущих в школу:

— Что это за книга?

Пако закусил губу, прислушиваясь к разговору в гостиной. Гарри узнал голос Энрике, потом раздалось мучительное рыдание.

— Что это? —