Быть Джоном Ленноном - Рэй Коннолли

последний раз слышит о человеке, мечтавшем возглавить революцию под именем Майкл Икс. Но, как потом выяснилось, это был еще не конец истории.

Но для меня тот день в лондонской клинике запомнился не визитом де Фрейтаса и его приятеля, а кое-чем другим. Джон всегда был очень осторожен и никогда не признавал вслух, будто он или Йоко пробовали тяжелые наркотики, — ни перед кем вне круга людей, которые, как он знал, тоже их принимали. Я, например, об этом не знал. Так что было неожиданно, когда до появления де Фрейтаса медсестра делала Йоко инъекцию, и Джон внезапно воскликнул: «Подождите, она наркоманка!» Он боялся за Йоко, и защитный покров, который он всегда держал вокруг нее и ее репутации, был мгновенно сорван.

Пола не было несколько месяцев. Часть этого срока он провел на ферме, которую купил в Шотландии, на мысе Малл-оф-Кинтайр — скрывался от всех, бил баклуши, держался подальше от Apple и избегал других битлов, которые, как ему казалось, его предали. Он надеялся, что в конце концов Джон позвонит и скажет, что готов вернуться к работе. Но телефон так и не зазвонил.

«Мне было скучно, — рассказывал мне Пол. — Мне нравится делать дело. Я вообще по природе активен… А еще мне только что доставили новый аппарат для звукозаписи, и я вдруг понял, что люблю работать один». Поэтому за зиму 1969/70 года он написал и записал целый альбом сам, играя на всех инструментах.

Но была загвоздка. После успешной работы над «Instant Karma!» Аллен Клейн спросил Фила Спектора, нельзя ли ему поработать с пленками «Let It Be», — ведь уже больше года прошло, а те так и лежат неизданными. Фил, который позже сядет в тюрьму за убийство, уже тогда прослыл психованным. Но в свое время он был одаренным продюсером, и каждая песня, с которой он работал, получала «золотое прикосновение Фила Спектора» — та же «Be My Baby» для The Ronettes или «You’ve Lost That Lovin’ Feelin’» для The Righteous Brothers. Ему удалось создать немало хитов.

Теперь, когда ему отдали пластинку Beatles для создания новых аранжировок и пересведения, он воспользовался шансом, взял две лучшие песни Пола — «Let It Be» и «The Long And Winding Road» — и применил к ним «метод Спектора», не спрашивая разрешения у автора-исполнителя.

Пол с таким еще не сталкивался, но к весне 1970 года он подготовил к релизу свою сольную пластинку, «McCartney», а Спектор превратил пленки «Let It Be» в добротную битловскую пластинку. Проблема заключалась в том, что Клейн и Джон — не говоря уже о United Artists, дистрибьюторах фильма «Let It Be», — хотели, чтобы Beatles выпустили пластинку в марте. Выход своей Пол тоже запланировал на март. Да, выпускать две пластинки почти одновременно и тем создавать конкуренцию смысла не было. Но чувства бурлили, заглушая голос рассудка.

Примерно в этот момент Полу отправили пересведенную версию — то, что Спектор сделал с «The Long And Winding Road». Он был в ужасе. «Я не мог в это поверить, — сказал он мне. — У меня на битловских пластинках в жизни не было женских голосов!» Он нажаловался Клейну, но тот отписался: слишком поздно что-то менять. «Видимо, мне не стоит сидеть здесь и думать, будто я все контролирую, — разъярился Пол, — ибо это явно не так».

Каждый стоял на своем. Джон и Джордж, пытаясь найти выход из тупика, решили отправить Ринго, который никогда не ссорился ни с кем из Beatles, к Полу домой с письмом. Оно гласило: «Нам жаль, что так вышло. Ничего личного. С любовью, Джон и Джордж (Харе Кришна)».

Для Пола это было сверхличным! Казалось, все против него. Джон разрушил Beatles, привел Аллена Клейна, которого Пол не хотел, а Клейн привел Фила Спектора, которого Пол тоже не хотел, и испортил одну из его, Пола, лучших песен! И теперь они говорят, что он не может выпустить свой сольный альбом когда захочет!

Он наорал на Ринго, безобидного посланника, и выгнал его прочь из своего дома. После такого другие битлы сдались. Если это так много значит для Пола, хорошо, они позволят ему выпустить пластинку за три недели до выхода «Let It Be» — и альбома, и фильма.

За неделю до выхода «McCartney» Пол опубликовал двусмысленное заявление для прессы в виде вопросов и ответов, где признал, что не планирует новой пластинки или сингла вместе с Beatles и не знает, когда они с Джоном могли бы снова начать активно сотрудничать и писать песни.

Он не сказал, что «оставил» Beatles. Ему этого и не требовалось. Небольшая утечка сведений — и это сказала за него Daily Mirror. «ПОЛ МАККАРТНИ ПОКИДАЕТ BEATLES!» — кричал заголовок на первой полосе 10 апреля.

И на него обрушился весь мир.

Вопросы и ответы предназначались как хитроумный рекламный ход для его сольной пластинки. Но невольно случилось так, что именно из-за них Пол, сделавший для сохранения Beatles в живых больше, чем кто-либо, получил клеймо разрушителя. В этом была неимоверная ирония. Миллионы фанатов по всему миру были потрясены. Как Пол мог сделать такое?

Расстроились не только фанаты. В Титтенхёрст-парке бушевал Джон. Это он создал Beatles — и он всегда считал, что будет тем, кто подведет под ними последнюю черту. Он хотел сделать это в сентябре прошлого года, но его отговорил Аллен Клейн. И теперь Пол ухватил славу — да, Джон видел это так!

— Я же сказал тебе! Тогда, в Канаде, на Рождество! Почему ты молчал? Почему ничего не написал? — терзал он меня в тот день.

— Но… ты же сам просил, — опешил я.

— Коннолли, ну ты же журналист! — прокричал он в трубку.

Даже будь Пол возлюбленным и благословенным королем, отрекшимся от престола, — и тогда спазмы разочарования и обвинения в предательстве, охватившие мир в тот день, не могли бы стать злее и яростней. Образ «славного малого» Пола Маккартни разбился на мелкие осколки. Пол задергался и попытался грести против потока злобы. «Меня неправильно поняли, — говорил он мне. — Я думал: «Господи, что я наделал? Теперь нам с этим разбираться!», и у меня к горлу ком подкатывал. Пол Маккартни уходит из Beatles! Я и не представлял, будто мои слова можно так истолковать!» Но хотел он этого или нет (а Джон был убежден, что хотел), именно так это воспринималось — и так оно и останется на долгие годы.

Теперь возврата не было. По крайней мере, отныне, когда разрыв стал явным, все