Secretum - Рита Мональди

– Синьор Атто, то, что вы сказали, может вполне оправдать второе из трех видений, свидетелями которых мы были: Мария Манчини в обществе юного короля. Но никак не первое или третье: как же я мог с такой точностью вообразить себе обстоятельства, о которых ничего не знал? Или вы хотите сказать, что наши бредовые представления являются чем-то вроде ясновидения?

Возможно, ты просто разделил мое обманчивое представление.

– Что это значит?

– Ну, здесь может быть дело в переносе мыслей. Во Франции и Англии с недавних пор издаются различные трактаты, например трактаты аббата Вальмонта, о том, что перенос мыслей – абсолютно реальный и научный феномен, который без проблем можно объяснить с помощью законов разума. По-моему, речь идет о крайне тонких, невидимых корпускулах – частицах, которые проистекают из наших мыслей и иногда сталкиваются с мыслями другого человека, усиливая силу воображения.

– Значит, мы окружены невидимыми частицами мыслей других людей?

– Точно. Совсем немного, как испарения ртути.

– Об этом я вообще ничего не знаю.

– Ничто лучше не показывает тонкости паров и испарений, как argentum vivum, то есть ртуть. Эта жидкость и одновременно металл источает очень нежные, проникающие во все поры испарения. Если ты размешаешь ее одной рукой, то увидишь, что кусок золота, который ты крепко держишь в другой руке, будет полностью покрыт ртутью. Она попадет на золото, даже если держать его во рту. Если ртуть соединить с золотом, серебром или оловом, то эти в обычном состоянии твердые металлы размягчатся и превратятся в пасту, которая называется амальгамой. Если же ртуть поместить в закрытый кожаный мешок и немного нагреть, то она пройдет через кожу и выльется из нее, как через решето.

– Правда? – воскликнул я с удивлением, так как ничего подобного до сих пор не слышал.

– Конечно. И я прочитал, что то же самое может произойти и с силой воображения.

– Получается, я просто пережил вашу неосознанную фантазию?

Атто с важным видом кивнул.

* * *

Мы погуляли еще немного. Время от времени я украдкой косился на Атто: лицо его было изборождено морщинами и нахмурено, он казался погруженным в серьезные размышления, но не хотел посвящать в них меня.

Я долго думал над объяснениями Атто. Значит, мы видели не то, что действительно произошло между Марией Манчини и Фуке, а то, что могло бы произойти, если бы жизненные пути Марии и генерального контролера пошли по естественному, благоприятному течению.

Будь у меня время и способность к философствованию, я задался бы вопросом: может ли так статься, что чья-то непорочная рука в каком-то утопическом месте снова свяжет порванные нити истории?

Все эти вопросы, словно пики вооруженной армии, указывали на место, где мы сейчас находились.

– …Посмотри только! – неожиданно воскликнул Атто.

Он прямо содрогнулся от ужаса и остановился как вкопанный перед большой красивой цветочной клумбой.

– Посмотри на эти растения: на каждом есть табличка с названием.

– Гиацинт, фиалка, роза, лотос… – автоматически начал читать я. – Ну и что в этом такого?

– Читай дальше: амброзия, непентес, панацея и даже волшебный корень, – сказал он, бледнея.

Все еще ничего не понимая, я смотрел то на цветы с табличками, то на самого Атто.

– Неужели действительно эти названия ничего не говорят тебе? – настаивал он. – Это ведь растения из мифического сада Адониса.

Пораженный, я молчал.

– Черт возьми, ведь их же не существует! – воскликнул Атто, задыхаясь от волнения.

– Амброзия – это блюдо олимпийских богов, которое дарует им бессмертие; непентес – овеянное мифами растение из Египта, о котором древние греки говорили, что оно успокаивает душу и заставляет забыть о боли. А панацея…

– Синьор Атто…

– Помолчи и послушай! – резко оборвал он меня, и на его лице появился настоящий ужас. – Панацея. Наверное, даже ты знаешь, что это бесследно исчезнувшее растение, которое алхимики ищут столетиями, может лечить все болезни и прогонять старость. И наконец, волшебный корень – магическое растение, которое Одиссей получил от Гермеса, чтобы стать неуязвимым против ядов волшебницы Цирцеи. Теперь ты понял? Этих растений не существует! Ты можешь сказать, почему они растут себе здесь в полном цвету, да еще с табличками, на которых указаны названия?

Он круто повернулся и нервно зашагал к дому. Я побежал за ним и как раз догнал его, когда мы стали свидетелями такой сцены, от которой у нас на голове волосы стали дыбом.

Бледное, как воск, призрачное существо, настроив скрипку для игры, поднялось в воздух из-за открытой галереи, которая, подобно венцу из зубьев, проходила по оградительной стене виллы. За спиной у него трепыхалась на ветру тончайшая накидка из черного шелкового батиста, раскачиваемая резкими, сильными порывами ветра. Но музыка, которая выходила из-под его смычка, была все той же фолией, которая столько раз возникала словно из ничего во время нашего пребывания на «Корабле».

Мы невольно отступили назад, и я почувствовал, как мое тело стало холодным, как мрамор. Однако несколько мгновений спустя аббат, побледнев, снова сделал пару шагов вперед. Затем довольно долго стоял на месте и, открыв рот, рассматривал музыканта, будто превратился в трагическую маску.

– Хорошо! Эй, ты! – закричал Атто, наконец-то решившись обратиться к призраку. Он раскинул руки, словно перед апокалиптическим видением, и погрозил ему тростью. – Кто ты и какого народа будешь? Расскажи мне сейчас о своих страданиях! Посмотри, как я молю тебя, заклинаю твоим собственным благом и радостью, которые сопровождают тебя: скажи мне, вопрошающему, правду честно и откровенно! Скажи мне прямо, чтобы я это знал!

– Я – офицер голландских вооруженных сил! – тут же прогремел сверху в ответ призрак, не оставляя скрипки и ни капельки не удивившись нашему присутствию и необычной манере обращаться.

Мелани, казалось, вот-вот упадет в обморок. Я поспешил к нему, чтобы поддержать, но тот быстро взял себя в руки.

– Ты, летучий голландец! – закричал Атто во всю мощь своих легких, как будто эти слова должны были стать последними. – Из какого мира теней ты попал сюда, на этот корабль призраков?

Незнакомец перестал играть, помолчал немного, с любопытством рассматривая нас. Неожиданно он наклонился, исчез под стенами сводчатой галереи и тут же появился с простой стремянкой, которую спустил с нашей стороны стены.

Мы с Атто затаили дыхание.

Как же велико было наше удивление, когда мы увидели, что существо, которое, словно призрак, парило перед нашими глазами в воздухе, теперь спускалось по лестнице с зажатой под мышкой скрипкой, осторожно ставя ноги на ступеньки, как простой смертный.

– Джованни Энрико Альбикастро, солдат и музыкант, к вашим услугам, – представился он с легким поклоном, даже не подавая виду, что заметил ужас на наших лицах.