Город Солнца. Глаза смерти - Евгений Рудашевский

С тех пор как умер дедушка, Максим в эти письма не заглядывал, а подаренный отцом глобус выбросил. В Клушино об отце напоминала только синяя маска – рогатая бычья голова с тремя глазами, выпирающей пастью и ореолом деревянных языков пламени.

К дому подъехала машина. Вернулась мама. Максим сдержался, не стал её встречать. Подождал, пока она переоденется после работы и возьмётся готовить ужин, – тогда вышел к ней в новую часть дома, на кухню.

К его разочарованию, ничего нового об исчезнувшем Абрамцеве мама не сказала. Кристина, его дочь, больше не звонила, никто из друзей на связь не выходил, а мама, хоть и переживала, предпочла держаться подальше от этого дела, чтобы не привлекать внимания полиции. Была уверена, что Абрамцев, если вдруг объявится, сам даст о себе знать.

– Лучше выброси из головы, – в который раз повторила мама, но тут же сама, опустившись на табурет, добавила: – Ужас какой-то… Бедный Дима. И Кристина… Не представляю, каково ей сейчас…

Мама выглядела измученной. Начала невпопад говорить о том, что у них в доме творчества завершился районный фестиваль, что сегодня прошёл заключительный гала-концерт и было, в общем-то, весело, но она слишком устала за последние дни. Тут же, без паузы, вновь заговорила про Кристину.

Вскоре на кухню заглянул отчим. Спросил, когда будет ужин, и обещал вернуться через десять минут:

– Только приберу у себя.

День незаметно опрокинулся в ночь. Мама зашторила окна, и теперь, при жёлтом электрическом свете, её глаза казались запавшими.

Максим терпеливо ждал, пока она выговорится. Хотел завести разговор об отчиме. Подготовил, сформулировал доводы. Был уверен, что добьётся своего и заставит маму рассказать Корноухову про «Особняк», но в последний момент сдержался. Видел, что маме не до препирательств. Решил, что такой разговор подождёт, а пока спросил про Петербург.

– Да, – кивнула мама. – Всё в силе. Поедем. У меня там хороший друг в Русском музее. Я тебе говорила. Сделаем рентген, разберёмся, что к чему… Раскроем тайну картины, – мама подмигнула Максиму, но выглядело это довольно жалко. Задора в её словах уж точно не было.

– Ты уверена?

– А что?

– Ну… Абрамцев пропал.

Мама замерла над разрезанным кабачком. Помедлила, прежде чем повернуться к сыну и сказать:

– Надеюсь, к нашему возвращению Дмитрий Иванович найдётся. И всё будет, как мы задумали. Он продаст картину. И мы забудем эту историю.

– Хорошо. И ещё…

– Что?

– С нами поедет Шмелёв.

Максим был уверен, что маме это не понравится. Более того, рассчитывал на отповедь. Ждал хоть каких-то возражений, потому что сам не был до конца уверен, стоит ли брать Диму с собой. Однако мама на удивление хорошо восприняла эту новость. Даже повеселела. Стала расспрашивать об учёбе, о новых предметах и преподавателях.

Максим неохотно отвечал, а потом вдруг всё понял. И ему это не понравилось.

– Мам?

– Да?

– Так нельзя.

– О чём ты?

Они слишком хорошо знали друг друга, и можно было обойтись без этого спектакля. Но мама, смахивая порезанный кабачок на шипящую сковороду, продолжала изображать наивность, даже пробовала сменить тему.

– Не притворяйся, – с грустью попросил Максим.

Дима был для неё хорошим прикрытием, избавлявшим от необходимости обманывать отчима. Достаточно сказать, мол, она решила свозить Максима и его сокурсника в Русский музей – помочь им в работе над статьёй, рассказать об атрибуции картин и обо всём остальном, что только их заинтересует. Ведь это было правдой. А деталей отчим не стал бы выспрашивать.

– Прости, – мама наконец отвлекалась от готовки. Посмотрела на сына уже без притворства. – Поверь мне, что так… так будет лучше для всех.

Максим не успел возразить. Из мастерской вернулся Корноухов. Мама воспользовалась этим и начала вновь рассказывать про гала-концерт, про завершение фестиваля и про то, как они ещё три часа разбирали декорации. Максим не слушал. Он думал о картине, спрятанной в его комнате.

– Ты уверен, что это законно?

Дима успел похвастать Екатерине Васильевне своим шпионским набором. Ручка в чёрном алюминиевом корпусе с крохотным глазком камеры, на которую можно было делать по одному кадру каждые три секунды. Линейка, в которую был встроен самый настоящий сканер – достаточно провести по гладкой поверхности, чтобы отсканировать её и скинуть изображение на внутреннюю память. Набор отмычек, которыми, по заверению производителя, можно без труда вскрыть самые замысловатые замки.

Дима недавно купил всё это, а теперь решил как следует испытать. Снимки делал исключительно на ручку и наслаждался тем, что никто ничего не замечает.

– Есть ещё брелок со встроенным диктофоном. Но я его дома оставил.

– Я бы на твоём месте была осторожнее.

Дима пришёл в восторг от реакции Екатерины Васильевны.

– Надеюсь, ты не будешь снимать всё подряд? – спросила Аня. Она тоже напросилась в Петербург и теперь вместе с Димой, Максимом и его мамой сидела в приёмной Погосяна – заведующего отделом технологических исследований Русского музея. Ждали уже двадцать минут и пока не знали, чем себя занять. Макс сидел на подоконнике, Аня и Дима – на диване, а Екатерина Васильевна – в единственном кресле.

На пути к Михайловскому дворцу пришлось выслушать рассказ Екатерины Васильевны о его истории – от заложенного в основании ковчега с серебряными монетами до послевоенных перестроек. Екатерина Васильевна хотела помочь Диме и Максиму с их статьёй, поэтому на ходу успела завалить ворохом интересных, но в данном случае совершенно бесполезных дат, имён и фактов. Дима, стараясь шагать так, чтобы трость не слишком стучала по плитке тротуаров, больше интересовался мёрзлым небом и застывшей красотой рустированных зданий. Здесь можно было на время забыть о покалеченной ноге. Здесь Дима не чувствовал себя калекой, ощущал в Петербурге безразличие ко всему тёплому, а вместе с тем – снисходительность ко всякой вынужденной слабости.

– Года полтора назад арестовали женщину, – заметил Максим. – Кажется, в Новосибирске.

– Ты это к чему? – удивилась Екатерина Васильевна.

– Она заказала на «Алиэкспрессе» диктофон, сделанный в виде обычной флешки. На таможне посылку просветили, и вместо курьера к женщине пришли полицейские. Уголовная статья. Незаконный оборот технических средств для негласного получения информации. До четырёх лет лишения свободы.

– Круто. – Дима демонстративно поднял ручку-фотоаппарат и сделал новый снимок.