Искатель, 1995 №3 - Джон Данн Макдональд

можно больше узнать об имеющихся у меня фотографиях. Включив поярче свет, Гейб переместил свое тело на табуретку и разложил на рабочем столе в ряд все двенадцать снимков. По его реакции — а на лице его не отразилось никаких эмоций — можно было подумать, что я принес ему фотографии щенят или садовых цветов.

— Чего знаешь о них? — спросил он. — Чисто технически.

— Они были сделаны полтора года назад в Калифорнии на тридцатипятимиллиметровой пленке. Заинтересованное лицо считает, что единственное место, откуда их можно было сделать, располагалось ярдах в ста, но это только прикидки. Заинтересованное лицо видело другой комплект фотографий чуть больше года назад, кадры были те же, но эти снимки вроде бы более серые и нечеткие.

Ворча, Гейб достал большое увеличительное стекло и принялся тщательно изучать фотографии, одну за другой. Я добавил:

— Да, мой клиент видел и уничтожил негативы. На негативах было изображено больше, чем на многих из этих снимков.

Он продолжал внимательно рассматривать снимки. Наконец повернулся ко мне.

— О’кей, насчет расстояния в сто ярдов можно согласиться. Пожалуй, это был «Плюс-икс» с отличным телевиком, тысячемиллиметровым. Может, «Никкор» с относительным отверстием шесть и три десятых и двухзеркальным отражателем. Он вот такой длины и весит фунта три или четыре. Стоял на треноге или на какой-нибудь другой основательной подставке. С тридцатштятимиллиметровкой такой объектив даст тебе увеличение раз в двадцать, значит, на расстоянии в сто ярдов — это все равно что снимать с обычным объективом с расстояния в пятнадцать футов от объекта. Только на этих трех он отпечатал кадры полностью. Значит, если он напечатал около половины кадра, это все равно как если бы он находился в семи-восьми футах от объекта. И это относится практически к большинству снимков. Только вот этот крупный план был напечатан из четверти, а может, и меньшей части негатива, где изображена женщина на расстоянии около трех футов, правда, менее четко. Фон здесь глубокий, движения застывшие — в общем, я согласен насчет ста ярдов. Пока все о’кей?

— Да.

— Предположим, что парень, который фотографировал, сам же и печатал первоначальные снимки. Тогда он знаток своего дела. Прекрасная экспозиция, хорошая резкость. А когда он проявлял негативы и печатал снимки, у него был и хороший контроль за качеством. В чувстве композиции ему тоже не откажешь. Пожалуй, он отснял чертову кучу кадров — может, несколько сотен, а потом выбрал лучшие — четкие, яркие — и сделал глянцевые фотографии. Это определенно профессионал — вот мое мнение, если оно тебе поможет. А потом какой-то недоумок раздобыл у него пачку этих снимков. Посмотри, как засвечено здесь, и вот здесь, и тут тоже. Здесь он напортачил с освещением. Он сделал комплект негативов и новые фотографии, на поганой бумаге, к тому же напутал с растворами проявителя и закрепителя и со временем выдержки, но исходные отпечатки были настолько качественными, что в целом вышло не так уж плохо. У парня, сделавшего первоначальные снимки, не получилось бы так топорно, даже если бы он работал в привокзальном сортире. Но, располагая новоиспеченными негативами, этот недоумок может сделать сколько угодно таких плохоньких снимков. Поэтому тот факт, что твоя подопечная уничтожила оригинальные негативы, никакого значения не имеет. Ее безошибочно можно узнать на любом из этих снимков. Как я догадываюсь, на нее-то ты и пашешь.

— Да. А теперь скажи: ты можешь кое-что сделать с этими фотографиями?

— Этого я и боялся.

— Можешь сделать с них новые негативы и снимки, несколько отличающиеся от этих?

— Слушай, Макги, из дерьма конфетку не сделаешь. Восстановить первоначальное качество я не могу. Попытаюсь сделать их более контрастными и подправить слегка эти засветки, но, если фокус был нечетким, четкости не прибавишь.

Принявшись за дело с видимой неохотой, он постепенно втянулся. Достал фотоаппарат, более крупные негативы и копировальную пленку высокого качества. Когда он проявил негативы, Дорис пригласила нас к столу. Гейб развесил негативы сушиться, и мы отправились в дом. Няня как раз укладывала детей спать. Старшие, едва державшиеся на ногах от усталости, заглянули к нам, чтобы, как благовоспитанные дети, пожелать доброй ночи. Дорис подала к столу традиционные блюда китайско-гавайской кухни собственного приготовления — бифштексы, печеную картошку и салат. Сидя перед большим камином, в котором неярко, горел огонь, мы покритиковали государственный департамент, обсудили необходимость упрощения системы налогообложения, прикинули, что неплохо бы снести половину построек во Флориде и застроить ее заново, более разумно и привлекательно с виду.

Потом мы вернулись к работе. Гейб помещал каждый негатив по очереди в увеличитель и фокусировал его на основе, а я указывал, что надо сделать. Потом он принимался за работу: вырезал кусочек маскировочной бумаги, чтобы закрыть лицо Лайзы Дин, затем, используя достаточную выдержку, позволяющую ему что-то затенить, а что-то, наоборот, сделать ярче, он выделял лица других. И вот, наконец, в руках у меня оказались четырнадцать прекрасных снимков на плотной бумаге. Фотографии, запечатлевшие несколько человек, пришлось продублировать с незначительными изменениями, по очереди выделяя каждого из изображенных.

Надо сказать, что в процессе работы над снимками я перестал воспринимать их как нечто похабное. Они превратились в проблемы, запечатленные в свете и тени, с той или иной степенью резкости. Гейб поместил отпечатки в свой скоростной сушильный аппарат, потом под пресс, и наконец я смог рассмотреть их при ярком свете. Вместо лица Лайзы Дин белели пятна. Точный во всем, Гейб отдал мне негативы и неудавшиеся пробные снимки. Поспорив о цене, причем я старался ее повысить, мы сошлись на ста долларах.

Дорис уже легла спать. Гейб проковылял на костылях за мной до двери, и мы вышли в прохладу ветреной ночи.

— Придется тебе побегать, так я понял? — произнес он.

— Ага.

— Это, конечно, не мое дело. Но, пожалуй, кое у кого слишком разыгрался аппетит, а?

— Обычно так и бывает.

— Ты уж побереги себя, Трэв. Эта малышка, если вдруг найдет какой-нибудь выход из положения, подставит тебя не задумываясь. У нее интересная мордашка, но ничего хорошего она не сулит.

Проезжавшее мимо такси замедлило ход, в свете фар мелькнул номер. Гейб вернулся на аллею. Оглянувшись, я увидел, что он все еще стоит там и смотрит мне вслед.

ГЛАВА 4

Возвратившись на «Дутый флеш», я заметил, что свет у меня по-прежнему горит. Было начало двенадцатого. Дверь в комнату отдыха заперта. Войдя, я обнаружил Мошку крепко спящей. Она лежала, уткнувшись лицом в желтую кушетку, все в том же сером мешковатом комбинезоне, тонкая рука с длинными