Искатель, 1995 №3 - Джон Данн Макдональд

сильно отличалась от предыдущей. Отдельные слова и буквы были вырезаны из газет и наклеены на дешевую желтую бумагу. Она гласила: «Бесстыжая шлюха, купающаяся в роскоши, возмездие настигнет тебя, и на этот раз деньги не спасут твою никчемную жизнь, но лучше все же приготовь денежки, ты, порочная тварь. Я приду к тебе, ты узнаешь правду, и я тебя освобожу».

Она поежилась.

— Эта записка напугала меня до смерти, Трэв. Она какая-то жуткая, безумная. Ее писал другой человек. Не может быть, чтобы тот же самый.

— Так вы, значит, сразу обратились к Уолтеру?

— Нет. Чем больше я об этом думала, тем страшнее мне становилось. Мне и сейчас жутко. Как-то я оказалась на большой вечеринке у Спрингсов, выпила слегка, и со мной случилась истерика. Милый Уолт тоже там был, он вывел меня на свежий воздух. Я повисла у него на шее, расплакалась как дитя и поведала ему обо всех своих бедах. Он сказал, что, вероятно, вы сможете помочь. Думаю, вы признаете, что кое-что у меня действительно украли — мое право на личную жизнь… ну, или что-нибудь в этом роде. И кто-то хочет загубить мою карьеру, а может быть, и лишить жизни… Не знаю… Я вожу с собой деньги. В тысячедолларовых банкнотах, у меня их пятьдесят штук. Я и не надеюсь, что вы сможете вернуть то, что я уже заплатила им. Но если сможете, то половина — ваша. А если вы отцепите от меня этого психа, получите все деньги, которые у меня с собой.

— Снимки в этом конверте?

— Да, но… вам обязательно их смотреть?

— Да.

— Я этого боялась. Я не позволю вам их смотреть, пока не скажете, что попытаетесь мне помочь. Каждый раз, когда я думаю об этой записке, чувствую себя напуганным, беспомощным ребенком.

— Ли, очень мало тут зацепок. След остыл.

— Уолтер сказал, что вы проницательный, упорный и удачливый парень. Главное — удачливый. — Она как-то странно взглянула на меня. — А у меня такое ощущение, что удача отвернулась от меня.

— Сколько людей посвящены в это дело?

— Четверо. Вы, Дэна, я и Уолтер, причем вам известно больше, чем им. И больше ни одна живая душа не знает, клянусь!

— А не было бы логично с вашей стороны рассказать обо всем Карлу Абелю?

— Милый мой, когда такого рода связь порывают, то раз и навсегда, и говорить больше не о чем.

— А не мог он это все подстроить?

— Карл? Нет, это совершенно исключено. Он очень жизнерадостный тип — незамысловатые потребности, незамысловатые привычки. Он весь как на ладони, честное слово!

— Обычно я вначале сам несу все расходы, а потом до половины их вычитаю из общей суммы своего гонорара. Но на сей раз так поступать несколько рискованно.

— Я обеспечиваю расходы вплоть до пяти тысяч, — без колебаний заявила она. — Когда эти деньги кончатся, обсудим дальше.

— Должно быть, Уолт сказал, что мне можно доверять.

— А разве у меня есть выбор? Все однозначно, и решиться мне было не трудно. Другого пути нет. Вы попытаетесь? Прошу вас! Ну пожалуйста!

— Буду стараться, пока не решу, что это безнадежно.

Она положила конверт мне на колени.

— Видит Бог, я не страдаю от застенчивости, но вряд ли смогу наблюдать, как кто-то рассматривает эти картинки. Пойду погуляю. Не спешите.

Она направилась к массивной двери и тихонько выскользнула из комнаты.

ГЛАВА 3

Некоторое время спустя я вложил двенадцать снимков обратно в конверт. Медленно прошелся по комнате. Слишком взрослый я уже парнишка, чтобы возмущаться, лицезрел чужие забавы.

Выносить им нравственную оценку мне тоже не хотелось. Просто современные животные, запечатленные в черно-белом варианте во время своих бесхитростных игр. Такого рода спорт — не для меня и, весьма вероятно, ни для кого из тех, кого я считаю своими друзьями. Это, пожалуй, вопрос принципиальный. Одобрять подобные развлечения — значит, быть неспособным понять и признать ценность множества других вещей — чувства собственного достоинства, например.

Но что-то все-таки не давало мне покоя, только вот что — никак не мог определить. Поэтому я вынул снимки и заново просмотрел их. Ну, конечно, вот в чем суть: их лица выражали острейшее одиночество. Лениво переплетясь в неразберихе половых сношений (выражаясь языком казенной терминологии), все они при этом выглядели отчаянно одинокими.

А между тем красивые люди. Лайза Дин — центральная фигура на каждом снимке. Ее тело, как я и ожидал, — превосходно.

У меня вдруг возникло ощущение, что я ненароком столкнулся с неким великим парадоксом. Абсурдно, но факт: предельно тесное общение тел в конце концов приводит к одиночеству человеческой души. Ступил раз на эту дорогу — и назад не вернешься никогда.

Пожав плечами, я вновь взглянул на фотографии, пытаясь понять, говорят ли они мне что-нибудь еще о падении нравов. И снова отложил их в сторону.

Судя по различной длине теней на фотографиях и по перегруппировкам обитателей солнечной террасы, снимки были сделаны с промежутком в несколько часов, а может, и в разные дни.

Вскоре мисс Дин вернулась. Во взгляде ее читались одновременно вызов и подчеркнутая сдержанность.

— Ну как? — поинтересовалась она.

— Не похоже, что это было чертовски весело.

Ее удивил мой ответ. Она смерила меня пристальным взглядом.

— Ах, до чего же вы правы! Знаете, мне кажется, что все это происходило тысячу лет назад. Наверное, я все время старалась начисто стереть воспоминания об этом. В некотором смысле это, пожалуй, возбуждает. Но сейчас я помню только, что постоянно находилась в каком-то беспокойном и раздраженном состоянии. И спать хотелось, просто ужасно хотелось спать, а выспаться никак не давали… А еще у меня было такое ощущение, что вся остальная компания — это просто один… ну, одна вещь, вы понимаете…

— Эти снимки — точные копии тех, что вы получали раньше?

— Те же двенадцать кадров, но качество снимков несколько отличается: эти более смазанные, серые, те были четче. Но, естественно, я ни одной фотографии из тех не сохранила ради возможности сравнить.

— Придется нам с вами вместе их просмотреть, чтобы вы мне указали, кто есть кто, и что-нибудь о каждом рассказали, Ли.

— Пожалуй, без этого не обойтись.

— Это все равно что визит к дантисту. Думаю, каждый из этой компании хотя бы на одном снимке получился четко.

— Трэвис, эти фотографии так больно бьют по моему самолюбию! Не шибко приятно походить на дешевую шлюху на задворках цирка в Хуаресе.

Я включил свет, и мы уселись за столик в углубленной части комнаты.