Тайны архивов: вырванные страницы - Александр Николаевич Дугин

заключенным, которое якобы было предоставлено решением ЦК партии в 1937 году. Это решение, как известно, до сих пор нигде и никем не обнаружено.

Возможно, первый абзац подлинника был посвящен недостаткам в работе правоохранительных органов, указанным в постановлении СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 года: «…Массовые операции по разгрому и выкорчевыванию враждебных элементов, проведенные органами НКВД в 19371938 годах при упрощенном ведении следствия и суда, не могли не привести к ряду крупнейших недостатков и извращений в работе органов НКВД и Прокуратуры. Больше того, враги народа и шпионы иностранных разведок, пробравшиеся в органы НКВД как в центре, так и на местах, продолжая вести свою подрывную работу, старались всячески запутать следственные и агентурные дела, сознательно извращали советские законы, проводили массовые и необоснованные аресты, в то же время спасая от разгрома своих сообщников, особенно засевших в органах НКВД…»[67]

Есть и другие вопросы по содержанию справки от 8 февраля 1956 года. Например, если 5 августа 1953 года копия телеграммы была послана Маленкову, то почему оставшийся в архивном деле подлинник датируется входящим номером от 5 мая 1954 года? А где находился подлинник до 5 мая 1954 года?

Одна из помет на данной справке подтверждает факт ее передачи «по указанию т. Малина… т. Поспелову». Думается, что специалисты легко объяснят появление такой пометы очевидным фактом – товарищ Поспелов использовал телеграмму Сталина при подготовке Хрущевым своего доклада на ХХ съезде КПСС.

Подводя предварительные итоги нашего исследования, следует помнить о реально существовавших помощниках Хрущева в деле изъятия и фальсификации архивных документов, о которых свидетельствовал бывший советский дипломат, в прошлом секретарь ЦК КПСС В. М. Фалин в телевизионной передаче «Свидетели. Тайны кремлевских протоколов»[68]. Он подчеркнул, что, желая избавиться от подтверждений своего участия в репрессиях, Н. С. Хрущев распорядился создать специальную группу из двухсот сотрудников под руководством В. Т. Доброхотова для изъятия архивных документов. Об этом же сюжете вспоминал и генерал-полковник КГБ в отставке В. И. Алидин[69].

Если признать вероятным факт участия группы В. Т. Доброхотова в решении задач, поставленных перед ней Хрущевым, тогда становятся очевидными ответы на все те вопросы, которые не нашли разумного объяснения в нашем исследовании при попытке предположить, что сталинская телеграмма от 10 января 1939 года является подлинной.

В случае если Читатель согласится с нашей версией о подложности сталинской телеграммы, можно еще раз обратиться к основным работам В. П. Козлова по источниковедению и подчеркнуть, что подобные изменения в тексте телеграммы были выгодны прежде всего Н. С. Хрущеву с целью отвести возможные упреки делегатов ХХ съезда о его активном участии в проведении репрессивной политики 30-х годов. Именно в этом и заключалась основная идея Хрущева при использовании фальшивой телеграммы Сталина.

Вскоре Хрущев начал фактически отрекаться от положений антисталинского доклада. Во время приема в китайском посольстве в честь Чжоу Эньлая 17 января 1957 года Хрущев заявил: «В последнее время на Западе нас обвиняют в том, что мы “сталинисты”. В ответ на это мы уже не раз заявляли, что в нашем понимании “сталинист”, как и сам Сталин, неотделимы от великого звания коммуниста. Мы критиковали Сталина не за то, что он был плохим коммунистом. Мы критиковали за некоторые отклонения, отрицательные качества и ошибки Сталина… Но, даже совершая ошибки, нарушения законности, Сталин был глубоко убежден в том, что он делает это в интересах защиты завоеваний революции, дела социализма»[70].

Глава 3. Вырванные и восстановленные страницы

Изучение сталинского периода советской истории уже давно вышло за пределы чисто научной проблематики и превратилось в мощное антироссийское идеологическое оружие в реальной гибридной войне совершенно определенных государственных и коммерческих организаций, а также целого отряда историков, которые достаточно успешно решают очевидные антироссийские политические задачи сегодняшнего дня.

Что объединяет эти силы?

Учитывая ограниченный объем данной публикации, приведем в качестве характерного примера эпиграф из высказываний Александра Эткинда, которым начинает свое многостраничное, но малосодержательное сочинение Энн Эпплбаум: «Эта книга рассказывает обо всем ужасе советского прошлого, о котором надо помнить, как бы ни было ужасно постсоветское настоящее»[71].

То есть сегодняшний российский день плох по определению, но успокаивает только одно – вчерашний, советский, был еще хуже. Вот такая «простенькая», незатейливая мысль и объединяет эти хорошо оплачиваемые ряды «ученых с мировыми именами». Вот такой политический тренд. Вот такой вектор получения гарантированно-грантированной антироссийской политической и финансовой поддержки.

Думается, что от такого направляющего, звонкого и кричащего девиза не смогут отказаться, даже если бы им этого

и очень захотелось, ни Б. С. Илизаров, ни Р. А. Медведев, ни Н. В. Петров, ни Э. С. Радзинский, ни О. В. Хлевнюк, ни многие другие (в алфавитном порядке) отечественные и зарубежные авторы. Книги, как известно, не горят…

А каковы же способы достижения конечной цели этой многочисленной колонны «россиеведов»? Они так же «просты» и незамысловаты, как и их цели. Главный из них: забыть и никогда не вспоминать об одном из важнейших принципов исторической науки – ОБЪЕКТИВНОСТИ. Второй способ – умолчание. Умолчание неудобных фактов, не укладывающихся в их концепцию «Сталин – кровавый маньяк и убийца», «Сталин – единственный виновник трагических событий 1937–1938 гг.» и т. д.

Назовем и еще один, третий способ их действий: крайне агрессивное неприятие мнений и доводов оппонентов, среди которых немало профессионалов высочайшего уровня с действительно мировыми именами.

В историографии сталинизма, особенно в последние годы, активизировалась работа по введению в научный оборот документов Центрального архива Федеральной службы безопасности России, фонды которого насчитывают более 700 тысяч единиц хранения[72].

В числе этих работ следует прежде всего отметить публикации О. Б. Мозохина[73], других авторов, в том числе и собственные публикации ЦА ФСБ РФ, которые сделали доступным значительный массив не публиковавшихся ранее документов[74].

Если согласиться с тем, что термин «тезаурус» применим и в исторической науке, то можно с уверенностью говорить о неполном составе информации, которой располагает современная историография сталинизма. И, следовательно, концептуальные выводы, которые делают некоторые историки, можно считать предварительными[75]. Целый ряд исследователей одного из сложнейших периодов отечественной истории – истории сталинизма – рискуют делать поспешные принципиальные выводы о роли Сталина в проведении уголовно-правовой политики[76], даже не предприняв попытки привлечь в свои работы материалы ЦА ФСБ РФ. Этих авторов нельзя упрекнуть в профессиональной неподготовленности, однако сознательно не соблюдать один из основных принципов исторической науки – необходимость комплексного изучения источниковой базы той или иной проблемы – очевидная и недопустимая методологическая ошибка.

Рассмотрим в связи с этим монографии лишь двух авторов – докторов исторических наук О. В. Хлевнюка и Б. С. Илизарова