Райский уголок - Нина Стиббе

class="p1">– Поздравляю, – обрадовалась Миранда. – Отличная новость.

Я промолчала, но сумела выдавить улыбку.

Немыслимо. Жена Хозяина – столп предприятия, моя наставница – ушла. Забавно, что я отчасти винила себя, точно как моя сестра, когда ушел наш отец (винила себя, не меня). Матрона теперь Первая Дама. Глупость какая.

В кухне во время перерыва на кофе мы обнаружили, что ушла не только Жена Хозяина, но она забрала с собой и Ди-Анну, самую нормальную из сестер, которая, как я заподозрила в первый день, что-то скрывала (и теперь я поняла, что именно). Исчез и Лазарь, золотистый ретривер, – но не автопортрет кисти Рембрандта, принадлежавший Хозяину. Хозяин хотел, чтобы было наоборот, потому что Лазарь значил для него гораздо больше, чем Рембрандт, и все предыдущие пять лет не отходил от него ни на шаг. Он позвонил своему нотариусу узнать, можно ли провернуть обмен, но выяснилось, что нет.

Сестра Эйлин, сестра Гвен и сестра Хилари остались и чувствовали себя… не знаю… брошенными, преданными, обиженными. Но в основном персонал очень разозлился на Хозяина (кроме Матроны, которую он назначил на должность). Сестра Гвен сказала, что Жена Хозяина годами пыталась модернизировать это заведение – у нее уже были готовы планы новых палат, нормальных больничных ванных комнат и все такое, – но Хозяин все запретил, потому что не хотел мириться с переменами, пылью и строительными рабочими и угрожал, что уйдет, или перережет себе вены, или поселится в машине, если она покроет линолеумом хоть одну плитку на полу.

Трудно было заниматься повседневными делами в столь гнетущей обстановке еще и потому, что я не была должным образом подготовлена, разве что прошла курс «облегчительного цикла». Мы сидели за столом, курили и говорили, до чего ужасный тип Хозяин, раз выгнал свою жену, краеугольный камень всего предприятия.

Даже кухарка, которая, как известно, приятельствовала с Хозяином, назвала Жену Хозяина «пульсирующим сердцем этого места».

– С ней тут все работало как часы, – сказала сестра Эйлин.

– Хозяин всех нас подставил, выжил ее отсюда фактически, с этим своим пьяным пофигизмом, – сказала сестра Гвен.

– Она, должно быть, дошла до точки уже, – сказала Миранда.

Мне нечего было добавить, поэтому я просто сказала:

– Точно.

Все сходились в том, что это катастрофа, что заведение не выживет без нее и Ди-Анны и что сам Хозяин без жены не выживет и, вероятно, трусливо сбежит. Похоже, они это все уже успели сказать раньше и просто повторяли сейчас специально для нас с Мирандой.

К середине дня общее мнение приняло более философский характер – отчасти потому, что Хозяин тоже сидел за обеденным столом и делился своими размышлениями по поводу произошедшего. Его жена не была здесь счастлива, потому что ей мешали в ее стремлениях осквернить дом линолеумом. Ей удалось покрыть винилом полы в женском отделении, пока он находился в больнице по поводу незначительного мужского недомогания, и уже готова была осквернить и холл, но тут он вернулся домой и положил этому конец.

И сестра Хилари, которая буквально только что обзывала его всеми известными под солнцем бранными словами, подливала ему «Тио Пепе»[10] и массировала плечи, и наконец он поплелся к себе, а мы смогли свободно побеседовать об их рухнувшем браке и о беспросветном будущем.

Исчезновение из «Райского уголка» Жены Хозяина было не единственным потрясением, обнаружились и иные обстоятельства, которые на поверку оказались вовсе не тем, чего я ожидала.

К примеру, поступив на работу, я воображала, что буду в этом коллективе дерзко-остроумной девчонкой. Из тех, кто сыплет изысканными фривольностями, от которых остальные смущенно ахают, но хихикают. Но каким-то образом эту роль присвоила себе Миранда, но ее остроумие напоминало скорее ехидство. Откровенно говоря, Миранда не возражала, чтобы ее слегка недолюбливали, – в отличие от меня. Миранда, к примеру, постоянно бахвалилась тем, что не курит, и говорила про нас всякие гадости, пренебрежительно отзывалась о курении вообще – что неразумно, когда остальные любят это дело и курят на пределе человеческих возможностей, все, включая меня. Она говорила что-нибудь вроде: «Эй, вы, я там разожгла костер во дворе из кучи прелых листьев, может, пойдете, встанете вокруг и подышите всласть?» И все смеялись над этой дерзкой-но-остроумной шуткой, которую она придумала.

Меня это особенно раздражало, потому что колечки из дыма были моим невербальным фирменным знаком – цепочка из мелких колечек или одно большое, висящее в воздухе. Я с одиннадцати лет тренировалась в своей спальне перед зеркалом и могла выдуть даже квадратное кольцо, могла выдуть стремительное колечко, которое, воспарив, замирает. И получала массу комплиментов. Сестра Гвен, от которой обычно слова доброго не дождешься, утверждала, что мои колечки – произведение современного искусства и что мне стоит выступать с ними в «Минуте славы».

Однажды, когда Миранда пожаловалась, что воздух в кухне напоминает лондонский смог, и демонстративно распахнула окно, Матрона заметила, что некурящая медсестра – это странно и неестественно. «Все сестры курят, это их прерогатива», – сказала она и повторила, потому что это такое предисловие к одной из ее шуток. А потом сказала, что некурящая медсестра – это как китаец, который не пьет чай, или как монашка, которая не любит секс. Никто не обратил внимания, но я с некоторых пор стала замечать, как часто люди шутят насчет китайцев. И обиделась за Майка Ю, и посмотрела, задело ли это Миранду. Нет, не задело.

Миранда просто пересказала сагу о своем прадедушке Нормане, который лишился легкого из-за курения. Легкое ему удалили, и теперь он доживает свой век, едва дыша уцелевшим.

– Оно вообще даже на легкое не похоже, – говорила Миранда. – Какое-то собачье ухо, вымазанное в дегте.

– Откуда ты знаешь? – спросила Эйлин.

– Он хранит его заспиртованным в банке на прикроватной тумбочке, как напоминание.

В школе на этом месте все фыркали от смеха, но здесь мир взрослых людей, и приходится терпеть разную манипулятивную чушь и прикидываться, что тебе интересно. Мы помолчали, и никто ни разу не затянулся, пока рассказ не закончился, и в итоге по полсигареты у каждой сгорело понапрасну.

Именно такого психопатического эффекта Миранда и добивалась.

5

Свидетельство о среднем образовании

В прошлом году школьная учеба внезапно стала сложнее. Мы должны были слушать лекции, вести конспекты, готовиться дома и демонстрировать понимание предмета в бесконечных коротких тестах. Новшества совпали с появлением малыша Дэнни и моими периодическими прогулами, и впервые в своей школьной жизни я обнаружила, что с трудом справляюсь.

Как-то раз учитель химии, мистер Макензи, завел со мной разговор после теста, в котором я набрала восемь баллов из пятидесяти.