Под созвездием северных «Крестов» - Александр Бушков

Ну вот, началось…

– Не гони, волну, Квадрат, – поморщился Дюйм. –Дай обвыкнуть человеку, а потом уже с претензиями лезь…

– Да не, пахан, в натуре! – подпустил истерики в голособозванный Квадратом, накачивая сокамерников, и мягко, как кошка, соскользнул снар. – Он же вэвэшник, бля, он наших пацанов трюмил на зоне, падла! Че емутут обвыкать?! – Повернулся к Алексею и гаденько ощерился: – Че тыбуркалами сверкаешь, че сверкаешь, сука?! Не думал, что когда-нибудь ответкудержать придется за свой сволочизм? Так что не взыщи уж, спросим по полной…

Алексей молчал, лихорадочно продумывая тактику действий… Дакаких, к чертям, действий – тактику боя продумывая. Драки не избежать, тут идумать нечего. Противники вроде не вооружены (хотя долго ли дать заточеннойложке скользнуть из рукава в ладонь), и если навалятся всем скопом – есть шанс.

Что погано – ничего полезного, что можно использовать вкачестве оружия, в радиусе вытянутой руки не наблюдалось, даже белье на веревкебыло заботливо отодвинуто подальше от прохода, к крашенным бледно-зеленойкраской стенам. Не будешь же унитаз выламывать с корнем и обороняться им…

Однако какая тварь его в камеру с братвой определила, вотвопрос…

Эдик опасен. В глаза не смотрит, но из поля зрения невыпускает. Положение ступней, то, как он держит плечи, голову, – каратэка,наверняка. Хорошая вещь – органолептика…

Чего греха таить, Карташу было страшно. Но к страху,нейтрализуя его, примешивалась изрядная доля злости, и от того в голове было ясно.Мать вашу, не для того я горбатился в ВВ, чтоб теперь какие-то «уголки» зелоборзые меня гнобить начали…

Квадрат, многозначительно напевая под нос:

– А мальчонку того

У параши барачной

Поимели все хором -

И загнали в петлю…

– отряхнул джинсы и вразвалочку подошел к Эдику, встал чутьвпереди.

Ну, вырубить Квадрата проблемы не будет: по всему видно, чтобоец из него никакой… Вазомоторика у него не ахти, не шибко боевая, но вручонке он вроде бы небрежно держит свинченную с приемника телескопическуюантеннку. Вещица легкая, ломкая и в серьезном бою бесполезная, одноразовая,однако ежели человеку неподготовленному стегануть по глазам, по уху, попальцам, по кадыку – хотя бы на секунду, короче, выбить из колеи, отвлечьвнимание от основного противника… Значит, не бином Ньютона: один отвлекает,типа лезет первым в свару, строит из себя крутого, а второй, даром что очкарик,до поры до времени не отсвечивает, держится в тени, чтобы просчитать подготовкуКарташа и нанести удар…

– Ну так че молчишь, милый? – ласково прищурилсяобладатель полосатых носков. – Язычок проглотил? Невежливо, у тебя жепо-хорошему спрашивают: какого хера ты в нашу хату заполз…

Ладно, братаны, не я бузу затеял, но начну, пожалуй, первым,потому как красные начинают и выигрывают…

Ломиться обратно в дверь с воплем: «Хулиганы зрениялишают!!!», – Алексей, разумеется, не стал: западло. Вместо этого он безлишних слов пальцами босой ноги поддел давешнюю табуретку и швырнул ее прямикомв окуляры Эдику. Тренированный Эдик, конечно, метательный снаряд отбил, ноотвлекся, потерял долю секунды, а Карташ за это время – камера-то крошечная –переместиться впритык к Квадрату, нырнул под свистнувшую возле самого ухаантеннку, впечатал со всей дури тому кулак под дых, крутанулся на месте и резкоушел в сторону – на всякий случай, чтобы Эдик, на миг выпавший из поля зрения,не зацепил.

Зацепил-таки, урод, по бедру, несильно, но обидно – реакцияу очкастого оказалась будьте-нате. Странно, что не достал… Квадрата, сгибающегосяот боли в три погибели, можно было уже в расчет не принимать, все вниманиеследовало сосредоточить на Эдике. Алексей только начал ставить нижний блок, аЭдик, тварь, уже разворачивался в приседе, и его нога, распрямляясь тугоскрученной пружиной, уже летела, целя передней третью ребра стопы аккуратКарташу в пах, и Карташ подкоркой понимал, что перегруппироваться, сменитьстойку ну никак не успевает, что сейчас копыто очкастого размажет его чресла вомлет, и, на уровне подсознания смирившись с неизбежным, выбросил вперед кулакс чуть выставленной фалангой среднего пальца, метя суставом очкарику впереносицу…

Камерная драка, да, впрочем, как и любая уличная, –эпизод скоротечный и стремительный. Это только в кино герои красиво метелятдруг друга в течение пятнадцати полноценных экранных минут, отрабатываягонорары и ублажая зрителей. У настоящей же драки – не боя на ринге, а именно драки— законы другие. За максимально короткий срок необходимо причинить максимальныйурон противнику, ибо противник с тобой церемониться уж точно не станет. Тут недо правил и не до христианского, блин, человеколюбия, тут главное выйти изпотасовки как минимум живым, а как оптимум – без потерь для здоровья. Апобедителей не судят, не правда ли? Так что в ход идет все, что имеется враспоряжении: руки, ноги, корпус, ногти, зубы, лоб, ключи, зажигалка…

А вот Карташ Квадрата пощадил. Мог бы, дурацкое делонехитрое, козлине коленную чашечку выбить или шнобель сломать, да так, чтобраздробленные носовые кости в мозг вошли… Не стал. Честно признаться, не издурацкого гуманизма, а просто потому, что не было времени калечить «углового»основательно… А если еще честнее, то краешком сознания Алексей понималпрекрасно, что, проиграй он бой, покалеченного сокамерника ему не простят.

Короче: рассказ длится значительно дольше, нежели событияпроисходят в реальности, все завершилось за какие-то шесть-семь секунд посленачала раунда. Удар Эдика – удивительно, но факт – цели не достиг, нога егоширкнула по Алексеевой ширинке и отдернулась; мошонка Алексея была спасена длячеловеческого генофонда. Пропал втуне и выпад Карташа: очкастый неуловимымдвижением перехватил его кулак возле самого носа, легонько вывернул, чутьобозначая болевой, тут же отпустил. А потом скользящим движением вдруг отодвинулсяна безопасное расстояние и поднял руки.

– Стоять!

Все еще охваченный азартом боя, Карташ рыпнулся было вконтратаку, фиксируя каждое движение противника… и замер.

Противник, хоть и сохранял оборонительную стойку, но махачпродолжать явно не собирался!

– Стоять, кому сказал! – рявкнул старший громче. –Обоих касается!

Голосина у Дюйма оказался стопудово командирский, такой, чтонекий товарищ старший лейтенант, навечно вживленный строевой службой в подкоркуКарташа, встрепенулся и вытянулся во фрунт.

– Все-все-все, орлы, брейк, – добавил онсварливо. – Пошутили, и хватит. А то разошлись, понимаешь. Вы мне тут ещемокруху устройте, джекки чаны фиговы… – Эдик опустил руки, а старший вдругразвеселился: – Бля, первый раз такое вижу: Эдика чуть не положили!

– Щас тебе – «положили», – не поворачиваясь,настороженно глядя на Карташа, ответил очкастый. – Я его достал… Ведьдостал, а?