Под созвездием северных «Крестов» - Александр Бушков

Карташ помедлил, а потом сумрачно кивнул, пребывая в полныхнепонятках. Напряг в насыщенной «Ванишем» камерной атмосфере, напряг, толькочто почти физически ощутимый, улетучился без следа. И Алексей позволил себемалость расслабиться. Так это что, шутка была? Это «уголки» таким манеромновичков прописывают? Вот ведь гниды…

– Нет, ну мать же его, Дюйм… – с трудом выдавил Квадрат, медленнораспрямляясь и глубоко, сосредоточенно дыша. – Шутки шутками, но он же мневесь ливер на хрен в кашу разворотил…

– Неясно сказано? – в голосе Дюйма опять появилсяметалл. – Стоять! А чего ты хотел? Сам первым попер на мужика с предъявой…Не ной, выживешь. Эдик, что встал, как не родной? Пригласи гостя к столу.Голодный, поди, после ивээски-то[7]… Прогары, короче, Леха,натяни, пол у нас без подогрева, табурет двигай сюда и подсаживайся.Отпразднуем, типа, пополнение в наших стройных рядах «бээсов»… – Он вдругухмыльнулся и хитро посмотрел на Карташа. – Да не дрейфь, душа моя.Пошутили мы. Прописку уже лет десять, как сходняк отменил. И потом, думаешь,опера тебя и в самом деле к уркаганам подсадили? Как бы не так. На фига имлишняя головная боль? А если тебя «уголки» порежут, или хотя бы табло тебеначистят? Они, опера, то бишь, потом вовек не отмоются. Им спокойная жизнь зелопо душе. Да и «уголкам» тоже.

– Ага, – буркнул продышавшийся Квадрат, глядя наКарташа исподлобья. – Начистят ему, жди, отморозку… – Он подобралвыроненную антенну, сложил ее и зло бросил на шконку – В гробу я видел такиерозыгрыши…

– А это я тебе за Лешеньку, — мстительно сказал Карташ ипоставил валяющуюся на боку табуретку.

– И эт-то правильно, – похвалил Дюйм. – Ты бы сязыком своим поаккуратнее, Квадратик, я тебе сто раз говорил. Смотри, подрежутв один прекрасный день.

– Сам смотри за своим языком, – огрызнулсяполосатоносочный.

– Елки-палки, ну что у тебя за характер, а! – скривилсяЭдик. – Сам же предложил: скучно живем, мужики, давайте, мол, парня натонкость кишки проверим! Вот и проверил, гаишник фигов!

– А ты, можно подумать, против был! – взвинтилсяКвадрат с полуоборота. – Первый и заверещал: я его пробью, я его пробью, аты огонь на себя отвлекай!.. Терпил своих ты тоже ногой по яйцам убеждал заявызабирать?!

«Эге, – подумал Карташ, негнущимися пальцами натягиваятуфли, лишившиеся шнурков, и чутко прислушиваясь к светской беседе, – аотношения у ребяток еще те…»

– Ну-ка ша! – опять пришлось вмешиватьсястаршему. – Вы мне хату не позорьте-то! Марш по углам!

Ледяной стержень, торчащий в сердце и не исчезающий с тогомомента, как на его запястьях защелкнулись «браслеты», постепенно таял. Ипочему-то именно сейчас он окончательно уверился: соседи не врут, никакие этоне «углы», а просто скучающие, мать их, «бэсники». Черт его знает, почемууверился. Может, потому, что нагляделся выше крыши на настоящих урок и уже поодному взгляду мог отличить и даже классифицировать их: этот – явный«законник», тому – на мокрое пойти как два пальца об асфальт, но стучатьстанет, лишь только погрози сурово пальцем, а третий – просто баклан, шпана, нок ней, шпане этой, спиной поворачиваться не рекомендуется: пику может вставитькак «ха», потому как молодой, горячий и полагающий, что круче его только ИгорьКрутой…

Но остается вопрос: откуда ж у простых «красных» такоесоцобеспечение и такие хоромы? Значит, не простые это «красные». Значит, неслучайно Алексей угодил именно к ним…

Тем временем угомонились. Карташ покончил с обувкой,выпрямился. Бормоча что-то под нос, на шконку сел Квадрат. Сел и Эдик,подмигнул Алексею:

– Да свои, братан, свои, не напрягайся. Если б не свои были,я бы тебе шарики-то размазал-то, думаешь, нет? А не веришь – так вон моеобвинительное заключение на полочке пылится, можешь заглянуть и посмотреть, ктоя есть на самом деле: старший оперуполномоченный Рудин моё фамилие…

– Короче, давай-ка за стол, Леха, – сказал Дюйм. –Или, если хочешь, покемарь пока. Я, помню, когда первый раз меня закрыли, часовдвенадцать продрых без задних ног – вымотали меня следаки вусмерть, да иперенервничал…

Но Алексей все еще колебался.

– Дюйм, а он думает, что это еще одна проверочка, –опять встрял, склонив голову набок, Квадрат. – Типа, отведаешьчего-нибудь, а потом окажется, что жрачку до тебя уже попробовал «петушок».Слыхал про такое? А есть из шлёмки опущенного – западло немереное, стало-ть, итебе быть «петухом».

– Эх, молодежь, книжек глупых начитались… – вздохнул Дюйм,передвинул свои телеса к столику, бросил на ломоть белого хлеба кружоктвердокопченой колбасы, сверху положил кусок сыра и сочно впился в бутербродзубами, глядя при этом на Карташа.

Карташ же пищеварительные позывы сдержал и сказал:

– Да не в том дело, спасибо… Люди, а как насчетумыться-побриться? Негоже так за стол садиться, с дороги-то…

Не во имя этикета спросил, ей-богу: в самом деле, ладонибыли омерзительно липкими, к тому же с не до конца смытой краской для«пальчиков», и щетина кололась чуть ли не до чесотки, так что Карташ готов былподписать любую чистуху – лишь бы позволили взять в руки мыло и бритву.

И, как оказалось, спросил в масть.

Эдик посмотрел на Квадрата, Квадрат посмотрел на Дюйма, тотпосмотрел на Карташа – и, ухмыльнувшись, разрешил милостиво, но уже с ноткойуважухи в голосе:

– Валяй. «Светланка»[8] вон… Ты уж извини,браток: по правилам, надо было тебя сначала за стол усадить, напоить-накормить,а потом уже шутки шутить… Ты не в обиде?

– Вы хозяева… – Карташ пожал плечами, достал свою бритву,повернулся к раковине, включил воду.

– Это еще что! – сказал Квадрат. – Мне местныйопер рассказывал. Сидел тут один хмырь по кликухе Ржаной. Спортсмен. Командиркакой-то крутой ОПГ. Сидел мирно, спокойно, не быковал… Так опера подшутитьрешили и подсадили к нему парня по фамилии Ржаной – посмотреть, типа, как дваРжаных уживутся. А хлопец тот вообще не при делах: первоходка, водила простой,за ДТП со смертельным исходом закрыли. Ну, подсадили, короче… День проходит,два – тишина. Опера уже все на изменах: как бы не случилось чего, как быспортсмен этого не завалил. Врываются в хату – а там мир и благодать:Ржаной-бандит чай кушает, Ржаной-водила на шконке лежит, глазенками лупает… Итот, который бандит, даже имени-фамилии его до сих пор не знает! Оказывается,он как с новенькими знакомился? Не прописывал, а именно знакомился. Ни слова неговоря подходит и ласково так – хер-рак по печени! Если выдержит удар, значит,стьящий человек и можно с ним дело иметь, будь он хоть сам министр внутреннихдел. Ну, а если нет – то пусть сидит на своей шконке и не отсвечивает, подногами не мешается…