Прощание с Византией - Алексей Величко

В 1220 г. Димитрий Хоматин не преминул направить протест св. Савве, в котором без обиняков напрямую поставил вопрос об этом. «Нет у нас законного царства, – писал он, – и потому не имеет законной силы и твое поставление». Однако его слова остались без ответа. Нет никакого сомнения в том, что этот акт много повлиял на становление и быстрый расцвет Сербского королевства, с первыми лицами которого мы вскоре встретимся еще не раз[70].

Без всякого сомнения, разочарование Хоматина было тем горше, что не только Сербия, но и далекая Русь откровенно склонялись к признанию Никейского архиерея своим духовным главой, совершенно игнорируя любые иные альтернативы. Уже вскоре после своего избрания Михаил Авториан рукоположил в Киевские митрополиты Матфея (1210—1220), этнического грека, который дожидался архиерейской хиротонии с 1203 г., пока не пошел «под руку» Никейского собрата. Надо сказать, в отличие от некоторых прошлых прецедентов, Никея старалась не вмешиваться в церковные дела русских, напоминая о себе лишь в случаях явных канонических нарушений. Зато культурное влияние Никеи на Русь нельзя недооценить.

Значительнейшая часть русского священства, не говоря уже о епископате, состояла из греков, перебравшихся в Русь из Византии. Повидимому, благодаря им начались многочисленные паломничества русских людей на Афон и создание в Руси новых монастырских обителей. Так, в 1213 г. грек Мефодий основал Почаевский монастырь – будущую знаменитую Почаевскую лавру. В 1218 г. епископ Полоцка привез во Владимир мощи святых и множество духовных книг. Греки назначались послами князей, создавали школы, где во множестве боярские дети обучались греческому языку, создавали русскую школу иконописи. Во многих храмах клир по очереди пел на богослужениях: порусски и погречески. И таких примеров было множество.

Очевидно, именно с этим связан тот факт, что, несмотря на многочисленные посольства и обращения папы Иннокентия III к духовенству и мирянам Руси, наше Отечество осталось в Православии. Более того, уже в скором времени из Киева были изгнаны доминиканские монахи, организовавшие в нем свой монастырь (1233 г.). А в 1236 г. такая же участь постигла доминиканцев, проживавших во ВладимироСуздальском княжестве[71].

Пока на территории Византийской империи происходили описанные события, Запад мучился в муках рождения нового, уже 5го Крестового похода. Надо сказать, что перемирие, заключенное в Леванте еще в 1204 г., продолжалось без какихлибо попыток обеих сторон нарушить его. После смерти Иерусалимского короля Амори II регентом королевства при несовершеннолетней наследнице престола Марии (1154—1212), дочери Конрада Монферратского, стал Иоанн д’Ибелин (1205—1210), который заставил баронов Утремера и рыцарские ордена соблюдать условия мира. К слову сказать, матерью регента являлась супруга Иоанна Дуки Комнина, внука Византийского императора Иоанна II Комнина (1118—1143) и Марии Таронитиссы, принадлежавшей к роду правителей Армении. Поэтому едва ли д’Ибелин мог сетовать на отсутствие авторитета в высших кругах, причем не только среди сирийских франков, но и у турок.

Когда в 1204 г. пилигримы захватили мусульманские корабли, он сумел доказать аль Адилю (1200—1218), брату Саладина, что это событие не выходило за рамки установленных правил. Более того, желая сохранить мир, султан предложил регенту несколько богатых сел вблизи Акры при условии пролонгации ранее заключенного договора. Это предложение было радостно встречено рыцарями ордена госпитальеров и тевтонцами, а также баронами Утремера. Однако Великий магистр ордена тамплиеров Филипп де Плисье (1201—1209) сумел убедить Иерусалимский совет, что в данную минуту пилигримы имеют очевидное военное превосходство над сарацинами, а потому мир сохранять не следует; и его мнение одержало верх.

К этому времени принцесса Мария уже достигла совершеннолетия, и Французский король по просьбе аристократов Иерусалима подыскивал девушке жениха. Поэтому, полагал магистр тамлиеров, регент не вправе связывать будущего легитимного короля Иерусалима мирными договорами – пусть тот все решит сам. Разумеется, это привело к началу фрагментарных военных действий между франками и турками.

Суматошные набеги крестоносцев быстро прекратил альМуаззам Иса ибн Ахмад, сын султана, разграбивший предместье Акры и построивший около нее сильную крепость. Отныне эта дорога перестала считаться безопасной для пилигримов. Даже папа Иннокентий III, находясь за тысячи километров от театра военных действий, посчитал опасность для Акры весьма актуальной. Но и турки не смогли развить успех, удовлетворившись мелкими победами.

Тем временем из Франции прибыл будущий муж принцессы Марии Иоанн де Бриенн. Едва ли как мужчина он мог быть ей интересен: Иоанну шел уже шестидесятый год, и он занимал сравнительно невысокую должность одного из военачальников Французского короля. Однако жених прекрасно разбирался в международной обстановке, был опытен, терпелив и честен. 13 сентября 1210 г. де Бриенн высадился в Акре, а на следующий день патриарх Альберт Иерусалимский обвенчал их с Марией. Вскоре новый титулярный король Иерусалима Иоанн де Бриенн (1210—1212) продемонстрировал свои достоинства. В июне 1211 г. по его приказу флотилия под руководством Готье де Монбельяра вошла в Нил и даже разграбила пригороды Дамьетты. После этой демонстрации сил де Бриенн запросил у султана нового мирного договора, который и был заключен в 1211 г.

К несчастью, правление де Бриенна продолжалось очень недолго. В 1212 г. королева Мария умерла во время родов, подарив своему безутешному супругу дочку Иоланту (1212—1228). Ее смерть упразднила легитимные основания власти де Бриенна. По законам Иерусалима он считался королем лишь при живой жене, наследнице престола славных правителей Святого города. А поэтому королевская власть перешла к его дочери, сам же Иоанн был объявлен регентом. В знак утешения через 2 года, в 1214 г., он женился на принцессе Стефании Армянской (1195—1220), дочери царя Левона II[72].

В такой ситуации едва ли имел смысл инициировать войну с сарацинами, которые вполне удовлетворялись мирным договором. Однако Иннокентий III все равно считал, что Акра находится в угрожающей опасности и потому не оставил надежд организовать новое крестоносное предприятие. Впрочем, не исключено, что таким способом он хотел загладить позор от итогов 4го Крестового похода[73].

Всем казалось, что папа предусмотрительно нашел добросовестного исполнителя своей воли. Им должен был стать юный сын короля Генриха VI Фридрих II Гогенштауфен (1194—1250), судьба которого даже в те беспокойные века не казалась обычной. Уже рождение Фридриха было не лишено интриги. Его мать, королева Констанция, лишь в возрасте 40 лет сумела зачать и родить ребенка, а с учетом того, что это был ее второй брак, возникло много домыслов об отце мальчика – не все верили в отцовство Генриха VI Гогенштауфена.