Ломоносов - Иона Ризнич

подкованы, чтобы проповедовать в церквах. Они также в 1712–1747 годах принимали участие в исправлении Библии в ее славянском переводе.

Но, давая широкое гуманитарное образование, академия не могла дать Ломоносову глубокие знания естественных наук – физики и химии.

Отчасти этот недостаток восполняла практика: в Москве в Лефортово действовал госпиталь голландца Николая Бидлоо, выпускника Лейденского университета. При госпитале работала первая в России госпитальная медико-хирургическая школа, готовившая лекарей для армии и флота. Многие из учеников Спасских школ, разочаровавшись в отвлеченной философии и стремясь к практической работе, просто сбегали из монастыря и шли работать в Московский госпиталь. Это было несложно, так как у ректора академии следить за беглецами не хватало возможности и времени, а наставнику госпиталя доктору Бидлоо необходимы были знатоки латинского языка. Процесс «общения» с госпиталем особенно активно протекал как раз в то время, когда там учился Ломоносов. Кто знает, если бы не приглашение в Петербург, возможно, так бы поступил и Михайло, ведь он не был удовлетворен программой обучения.

В Заиконоспасском монастыре было много летописей и богословских книг, были труды античных философов, но очень мало попадалось книг физических и математических. Когда Михайло обращался с вопросами к учителям, те направляли его в свою альма-матер – Киево‐Могилянскую академию.

Киевская духовная академия возникла в первой половине XVII века, когда Киев еще находился под властью Речи Посполитой. Основателем ее считается митрополит Петр Могила, преобразовавший Киево‐братские Богоявленские школы в Православную академию. Выпускниками этой академии были люди знаменитые: митрополит Димитрий Ростовский, философ Григорий Сковорода, философ и поэт митрополит Стефан Яворский, гетманы Юрий Хмельницкий, Петр Дорошенко… К началу XVIII века количество учащихся достигло рекордного числа – две тысячи человек.

И вот Ломоносов обратился к архимандриту с просьбою, чтобы его отпустили на год в Киево‐Могилянскую академию. Наверняка он идеализировал это учебное заведение, будучи наслышан о тех временах, когда там преподавали Феофан Прокопович – сподвижник Петра Великого, и Стефан Яворский, перебравшийся в Москву и реформировавший Славяно-греко-латинскую академию.

Архимандрит ответил на эту просьбу согласием и даже выдал способному ученику деньги на проезд. А вот далее мнения исследователей биографии Ломоносова расходятся. Одни пишут, что молодой человек нескольких месяцев слушал философские лекции Иеронима Миткевича, а также лекции по математике и физике. Другие же подвергают сомнению сам факт появления его в Киево‐Могилянской академии.

К 1730‐м годам внутри Киевской академии возник конфликт между богословским и естественнонаучным направлением в преподавании. Причем богословие взяло верх, а значит, ничего нового Ломоносов узнать не мог, ведь он уже прочел достаточное количество церковных книг и на своей малой родине, и потом в Заиконоспасском монастыре. Разочаровали его и устаревшие схоластические методы преподавания, бесконечные словопрения – богословские диспуты. К тому же в Киеве было сильно польское влияние. Для прожившего три года в Москве Ломоносова поляки были врагами: чуть более ста лет прошло с тех пор, как князь Пожарский и гражданин Минин изгнали их из Кремля. Поэтому Ломоносов в Киеве не прижился, предпочел вернуться в Москву и как раз успел вовремя, чтобы полюбоваться крупным инженерным достижением: в 1735 году мастером Иваном Моториным был отлит огромный Царь-колокол. В разгар работ мастер умер, и работу довел до конца его сын Михаил.

Вес колокола достигал двухсот тонн, а высота – более шести метров. После отливки выяснилось, что достать колокол из ямы проблематично: слишком он тяжелым вышел. Москвичи ходили любоваться на невиданной величины колокол да судачили: как такую махину поднять? Наверняка среди зевак был и молодой Ломоносов, может, даже и прикидывал – как поднять колокол, да только знания его в математике и механике были еще недостаточны.

Ну а тем временем императрица распорядилась нанести на колокол декоративные украшения и надписи. Работы продлились долго! А в 1737 году – уже после отъезда Ломоносова в Петербург – в праздник Троицы случился большой пожар, так и получивший название Троицкого. Тот пожар настолько раскалил колокол, что когда на него плеснули водой, чтобы охладить, он треснул. Отвалился кусок примерно два метра в высоту.

Переезд в Санкт-Петербург

В конце 1735 года в жизни Ломоносова произошло знаменательное событие, определившее всю его дальнейшую карьеру: он был отобран в числе 12 учеников для определения в Санкт-Петербургскую Императорскую Академию наук для дальнейшей учебы.

Учреждение Российской академии наук в 1725 году явилось самым значимым событием недолгого правления Екатерины Первой. Однако вся подготовка этого грандиозного проекта была проведена еще самим Петром Великим.

Программа Российской академии была продиктована потребностями быстро развивающейся страны. В отличие от иностранных академий, которые в основном подводили итоги научной работы, в России научная работа велась в стенах самой академии по трем направлениям: математическому, физическому и гуманитарному. Занятия проходили в Географическом департаменте, в Библиотеке, в Кунсткамере, в Физическом кабинете, Астрономической обсерватории, Химической лаборатории, Анатомическом театре, Ботаническом саду. При академии были типография, книжная лавка, библиотека, богатые коллекции и лаборатории для исследований. Библиотека в определенные часы была открыта для любого жителя Петербурга. Высшим научным органом являлось Академическое собрание, или Конференция.

Первыми русскими академиками стали специально приглашенные из-за границы иностранные ученые: Даниил Бернулли, Леонард Эйлер и другие.

Академики обязаны были читать лекции для студентов – лучших учеников других учебных заведений: Навигацкой школы, Шляхетского корпуса, Славяно-греко-латинской академии… И вот теперь из Москвы отправились в столицу из богословского класса Василий Лебедев, Яков Виноградов, Яков Несмеянов; из философии Михаил Ломоносов, Александр Чадов, Дмитрий Виноградов, Иван Голубцев; из риторики Прокопий Шишкарев, Семен Старков; из пиитики Алексей Барсов, Михаил Коврин, Никита Попов. Сопровождать студентов в поездке из Москвы в Петербург назначили отставного прапорщика Василия Попова. Дорога заняла десять дней – в том веке скорости были иными. В середине января Михаил Ломоносов был зачислен студентом в Академический университет. Первые 2,5 месяца ученики жили в самом здании Академии наук, а во второй половине марта для них были наняты палаты на «общем монастырском дворе», принадлежавшем новгородской епархии. Здание располагалось неподалеку, на Васильевском острове, «от Большой Невы реки на левой стороне».

Петербург

И четверти века не прошло с того года, как в новый город была перенесена столица. О невиданном деянии – основании целого города на пустынном берегу, среди болот – ходили легенды. Вот одна из них: Петербург строил Петр Великий, Царь-богатырь на пучине. Построил на пучине первый дом своего города – пучина его проглотила. Петр-богатырь строит второй дом – та же судьба. Петр не унывает, он строит третий дом – и третий дом съедает злая пучина. Тогда царь задумался, нахмурил свои черные брови, наморщил свой широкий лоб, а в глазах его загорелись злые огоньки. Долго думал Петр и придумал. Растопырил он свою богатырскую ладонь, построил на ней сразу свой город и опустил на пучину. Съесть целый город пучина не могла, она должна была покориться, и город Петра остался цел.

Наверняка что-то подобное рассказывали и Ломоносову. С каким чувством он слушал эти сказки? Восторгался деянием первого российского императора или посмеивался над наивностью небылиц? Да