Ломоносов - Иона Ризнич

только не мог 24‐летний студент не понимать, сколь сложные инженерные задачи пришлось решить строителям, прежде чем возникла новая российская столица.

Петербург во времена Ломоносова был совсем не таким, каким мы привыкли его видеть. Говорили об этом городе: с одной стороны море, с другой – горе, с третьей – мох, с четвертой – ох! А порой и вообще желали новой столице провалиться на дно морское.

Не было тогда еще знаменитого Зимнего дворца, не было Казанского и Исаакиевского соборов, не было и Медного всадника. На месте Исаакиевского собора стояла лишь скромная церковь, ближе к заливу располагалась Английская набережная, где жили английские купцы.

Каменное строительство в городе начнется лишь несколько лет позже, ну а пока большинство зданий деревянные, нет еще знаменитых набережных – у Невы, у Мойки и других рек топкие, поросшие осокой и кустарником берега.

«Что касается Петербурга, то он живописно расположен на прекрасной реке, называемой Невой… Город стоит на трех островах. На одном расположено Адмиралтейство, которое и дает острову название; здесь же находятся летний и зимний дворцы. Второй остров называется Петербургским, на нем расположены крепость и прекрасная церковь, где покоится тело… Петра Первого, его последней императрицы – Екатерины и нескольких его детей. Третий остров называется Васильевским, на нем расположены биржа, рынок, судебное и торговое управления (называемые здесь коллегиями) и другие общественные здания. Предполагалось, что здесь будут жить купцы; но хотя дома и улицы очень красивы, они по большей части не заселены, поэтому Адмиралтейский остров по населению значительно превосходит другие. Зимний дворец маленький, выстроен вокруг двора, вовсе не красив, в нем много маленьких комнат, плохо приспособленных, и ничего примечательного ни в архитектуре, ни в обстановке, ни в живописи. Летний дворец еще меньше и во всех отношениях посредственный, за исключением садов, которые милы (а для этой страны – прекрасны), в них много тени и воды», – описывала его в 1727 году леди Рондо.

Каменными тогда были лишь дворец Петра Первого в Летнем саду, куда более роскошный дворец Меншикова, Адмиралтейство, Кунсткамера… И еще несколько церквей. Каменным было и здание Двенадцати коллегий, выстроенное под прямым углом к набережной Невы. Перед коллегиями в те времена располагалась обширная площадь – Коллежская [22]. О том, почему здание выстроено так странно, сложена легенда. Наверняка ее пересказывали и Ломоносову. Мол, Петр I поручил Меншикову строительство здания Двенадцати коллегий вдоль набережной Невы. Оно должно было стать продолжением Кунсткамеры. А в награду Петр разрешал Меншикову использовать под свой дворец всю землю, что останется западнее новой постройки. Меншиков якобы рассудил, что если поставить дом лицом к Неве, то земли ему достанется совсем мало. И решил он поставить здание не вдоль, а перпендикулярно набережной. Свой же дворец он отделал на славу, выстроив самый большой и самый богатый дом в Санкт-Петербурге и окружив его парком.

Но затем последовала расплата. Вернувшись из поездки, Петр пришел в ярость. Таская Меншикова за шиворот вдоль всего здания, он останавливался у каждой Коллегии и бил его своей знаменитой дубинкой.

Однако ко времени приезда Ломоносова в Петербург светлейший князь уже несколько лет как сгинул в ссылке в Березове. В роскошном дворце некогда всесильного Меншикова в тридцатые годы располагался Сухопутный шляхетский корпус – учебное заведение для детей дворян, созданное по Указу Анны Иоанновны и при участии известного фельдмаршала Миниха. По тем временам корпус мог считаться крупным учебным заведением: обучалось там около двухсот человек. Возраст кадетов был самый разный: от 12 до 20 лет. Поступить туда у Ломоносова не было шансов. Зато он наверняка любовался на фасад этого здания, изукрашенный скульптурами, пилястрами и фронтонами с позолоченными коронами, с большим балконом над парадным входом – для оркестра, чтоб приветствовать гостей. Наверняка Ломоносов размышлял о судьбе государева любимца – человека, в отрочестве торговавшего на площади блинами, а в зрелом возрасте управлявшего огромной империей.

Не мог не поразить молодого Ломоносова Васильевский остров – Гостиный двор и Биржа. Хотя все это имело совершенно иной вид, нежели теперь. Не было еще привычного нам здания Биржи и ростральных колонн. Очень много пустого пространства. К берегу подходили лодки и небольшие корабли с неглубокой осадкой: те, которым нужна глубокая вода, не могли зайти дальше Кронштадта. Портовые постройки большей частью были деревянными – это таможенные службы. Совсем недавно по повелению императрицы Анны Иоанновны перенесли их сюда с Городского острова.

К коммерции в Петербурге, как и в Архангельске, относились с уважением: «Коммерция есть способ, чрез который деньги в государстве получаются и многие тысячи человек содержатся, которые без того хлеба иметь не могли бы», – рассуждал экономист середины осьмнадцатого века.

Чем там только не торговали! И съестными припасами, и тканями, и мехами, и всевозможными изделиями… Пуд ржаной муки стоил 5,5 копейки; пшеничной ручной лучшей муки – 30 копеек. Стоимость окорока свиного – 40 копеек за пуд. А вот богатая ливрея с золотым галуном стоила аж 70 рублей! Шляпа – 2 рубля.

В амбарах, или кладовых Гостиного двора в изобилии были представлены льняные, холщовые и камчатные ткани – не только заграничного, но и отечественного производства. Это при дворе предпочитали парижскую и берлинскую работу, а люд попроще с удовольствием покупал более дешевое – местное. Торговали тут и стеклянными изделиями и зеркалами – все российского производства. Без знания химии хорошее зеркало не изготовить!

Мог подивиться Ломоносов и на предметы роскоши, привозимые из-за границы: шляпы, перчатки, платки, чулки, шелковые ленты, кружева. Заинтересовали молодого человека и механические английские часы, которые особым спросом не пользовались: мало кто умел починить часы, если они сломаются. Позже Ломоносов изучит их механику и сам будет конструировать усовершенствованные хронометры.

И если молодой Ломоносов не мог позволить себе ни камзол с галунами, ни английские часы, то уж совершенно точно он любовался представлениями уличных кукольных театров, точно таких же, как и в Москве, и наблюдал за тем, как спускают на воду новые корабли – почти как в Архангельске.

Верфи в Петербурге тоже были заложены еще самим Петром Первым – но позже, нежели на родине Ломоносова. В 1712 году здесь сошла на воду 54‐пушечная «Полтава» – первый российский линейный корабль. Тут была построена и испытана первая подводная лодка – «потаенное судно» крестьянина Ефима Никонова. Но то была диковинка, обыкновенно же тут строились небольшие суда – галеры, буера, бригантины и шнявы.

Ломоносов не раз наблюдал за тем, как корабль, назначенный к спуску, стоял прикрепленный большими железными балками к полозьям, намазанным жиром. Как потом он съезжал на воду, когда отнимали поперечные балки, держащие его с обеих сторон на штапеле. Поначалу корабль шел медленно, а потом прибавлял скорость и слетал в воду как стрела. Полозья при этом ломались вдребезги.

Академия наук

К сожалению, в годы царствования Анны Иоанновны Академия переживала упадок. Основным занятием большинства академиков было составление гороскопов (в них тогда верили непреложно), изготовление