Начни писать. 52 совета для развития творческих способностей - Грант Фолкнер

Иногда я представляю, будто я супергерой, обладающий тремя способностями: 1) видеть ауру человека; 2) определить скрытую или неиспользуемую энергию, которые он хранит внутри себя; 3) видеть продолжительность его жизни. Всякий человек, будь то кассир в магазине или хороший друг, становится ярче в моем воображении, и я острее воспринимаю каждую его черту. При внимательном рассмотрении что угодно, даже самый знакомый предмет, превращается в нечто новое и необычное.

В жизни любого писателя наступает момент, когда пальцы сводит в подобие когтистой лапы, пока он судорожно печатает навстречу очередной вехе в числе слов. «Труд берет верх над воображением», – повторяете вы, но проблема в том, что мозг перегорел и напоминает мокрую лапшу (я одновременно использую клише и метафоры, так что, похоже, мой мозг сейчас примерно в таком же состоянии).

Как гласит пословица, умей дело делать – умей и позабавиться. Мне не свойственно недооценивать движущую силу самодисциплины в творческом начинании, но ее окрик похож на озлобленного сержанта на муштровке. Самодисциплина может разделить личность на две половины, хорошую и плохую. Нам часто говорят: если мы не победим плохую сторону – наши эмоции, мечтательность, бесцельное брожение, не говоря уже о длительном пребывании в джакузи, – мы не сможем достичь настоящего прогресса. Самодисциплина дарит нам контроль над жизнью, ведет нас к целям и взбивает подушку на удобном стуле рациональной жизни. Но жизнь не только рациональность и контроль, правда? Сердцу неведомы схемы, списки, гроссбухи и графики.

Немногие выступают за ослабление дисциплины, чтобы порезвиться со своей примитивной стороной. Сократ говорил: «Жизнь без дисциплины безумна». Но позволить настроению, аппетиту или страсти захватить вас так же необходимо для ваших историй, как ручка и бумага. Постоянно заставляя себя заниматься неприятными делами, вы можете потерять чувствительность. Тогда даже ваш прекрасный роман вдруг вам опостылеет, если вы чувствуете себя волом, тянущим плуг по комкам грязи. Вы не вол, ваша творческая жизнь не должна превращаться в ежедневную порку, побуждающую больше работать.

Иногда полезно следовать за безумцами, сбежать из творческого тренировочного лагеря и обратиться к другой стороне писательской жизни – беззаботной вечеринке, на которой можно веселиться со своим внутренним клоуном, крепко обнять любую дурацкую мысль, которая придет в голову, и украсить волосы венком.

Помните, как ребенком вы скатывались с горки, чтобы ощутить головокружение? Как часто вы это делаете теперь? Я – никогда, но совсем недавно, когда я гулял в парке с дочкой, она предложила мне выяснить, кто дольше сможет кружиться, и мы оба кружились до потери равновесия. Я заметил, что, позволив своему телу так глупо двигаться, я стал иначе думать. Мое линейное мышление, нацеленное на решение проблем, расшаталось, и именно это было нужно для моего литературного проекта: не труд, а немного кружения.

Разум должен блуждать, почувствовать свободу. Решения обычно приходят, когда вы перестаете их искать – когда играете. Вы когда-нибудь видели, как играет таракан или червь? Нет. Они не созданы для решения проблем. А собаки, кошки, обезьяны и человек способны на шалости. Игра позволяет нам экспериментировать, проверять ограничения и в шутку бороться с миром. Смех раскрывает нас, физически и психологически, позволяя удивлению цвести и разрастаться. Глупость освобождает – хотя бы потому, что она неконтролируема и абсурдна: дыхание другого мира, в котором все возможно. Ошибки и осечки отзываются другой музыкальной правдой. Когда вы от души смеетесь, трагедия кажется невозможной. Мы не думаем, когда смеемся, но ощущаем себя на вершине мира. Мы бодры и пьяны, будто чувствуя порыв любви.

«Если вы пишете без пыла, без удовольствия, без любви, без радости, вы только наполовину писатель»[8], – говорил Рэй Брэдбери. Я хочу, чтобы мои сочинения были веселыми, а не трудоемкими (а значит, стоит использовать слова, которых не существует). Я хочу танцевать сквозь свой роман, а не продираться.

Дисциплина без мотивации – ничто, а немного недисциплинированности может вернуть мотивацию. Напомните себе, как освободиться, по-крупному и понемногу. Нужно вырываться из плена ежедневного производства – воспевать способность быть игривым, капризным и безответственным. Отдохните от романа и немножко поиграйте, прежде чем двигаться дальше. Постройте волшебную деревушку из палок, камней и листьев. Сыграйте с друзьями. Купайтесь в смехе, пейте его. А затем вернитесь к клавиатуре – и пишите усердно, настойчиво и с удовольствием до победного конца!

«Пишите о том, что вы знаете». Это, наверное, самый избитый принцип творчества. Годами в начале моей карьеры эта фраза одновременно меня вдохновляла и отталкивала. Вдохновляла, поскольку я хотел понять, что она значит. Что я знаю? Какие стороны моей жизни можно показать в хорошей истории? Отталкивала – потому что я хотел писать художественную литературу, а не мемуары. Я желал придумывать истории, сочинять о других мирах и других людях.

К тому же, честно говоря, я стеснялся использовать свою жизнь как источник историй. Излить свой опыт на странице, в любой форме, значило обнажиться и, возможно, выставить себя на посмешище. Вдобавок я не хотел нарушать личное пространство семьи и друзей, представляя их в виде персонажей.

Я не обязательно писал о том, что знал. Я подражал авторам, которыми восхищался. Можно сказать, я писал о том, что знали они. Я написал историю любви в стиле поэта и новеллиста Раймонда Карвера, действие которой происходило в трейлерном парке. Я написал роман по модели «Преступления и наказания» Достоевского, действие которого происходило в недрах района Сан-Франциско Тендерлойна. Я писал рассказы о своенравных бродягах, похожих на персонажей из «Сына Иисуса» Дениса Джонсона. Это были неплохие истории. Но они не были смелыми, хотя и рассказывали о ярких героях, живущих на обочине общества. Ведь я не хотел по-настоящему переносить мою жизнь в истории.