Фебус. Недоделанный король - Дмитрий Старицкий

Встав на колени, мы молим Тебе вечной жизни у Бога.

И если попросим от сердца,

Останется дерево Отчее жить.

Срубить чужаки замышляют Залог наших прав и чести.

И только единство позволит Для внуков его сохранить.

Ответило Отчее дерево: «Бдите.

С меня вглядитесь окрест.

Единством сестер фуэрос спасите,

И это ваш сладкий крест»[1].

Люди молчали. Никакой реакции. «Народ безмолвствует».

Смотрели мы друг другу глаза в глаза как через бруствер, усугубляя напряжение. И эту тенденцию, когда я, такой красивый, и ОНИ — по разные стороны баррикад, нужно было ломать. Сделать так, чтобы они прониклись тем, как сформулировал Киплинг, что «мы одной крови…».

— Эускара Херриа та батасуна! — воскликнул я напоследок, не найдя ничего лучшего в качестве лозунга.

Опустил вздернутую руку, поклонился электорату и ушел обратно в храм. Не оглядываясь. Теперь от меня уже ничего не зависит.

В портале собора догнавший меня дон Саншо спросил:

— А пятая сестра кто такая?

— Гасконь, — ответил я ему.

— А?.. Ну да, конечно, — согласился со мной кантабрийский инфант после некоторой заминки. — Что теперь?

— Теперь нам остается только молиться, — вздохнул я и пошел по проходу на самые козырные места. — Все равно они сделают так, как им выгодно, а не так, как нам хочется.

— Или нужно найти нечто такое, чтобы им стало совсем невыгодно, — усмехнулся Саншо собственной шутке.

Нужно, конечно, нужно, кто бы спорил… только вот что?

Преклонив колени на специальную косую скамеечку, уперся локтями в узкую столешницу, сложил молитвенно ладони и навалился на них лбом и носом. Так, по крайней мере, со стороны не видно, что я на самом деле делаю: сплю, молюсь или о Ленкиных прелестях мечтаю — успел, однако, соскучиться.

Как я устал за эти несколько минут под дубом…. ужас-нах. Такого провала в моей жизни никогда еще не было. В прошлой жизни, я имею в виду. С моим-то опытом вы-[2]туплений на разнообразных конференциях, симпозиумах и партсобраниях. Хоть бы какая движуха была от этой сиятельной толпы трех Генеральных хунт Басконии, и то легче бы было, даже если бы тухлыми яйцами эти депутаты меня закидали. А то вообще никакой реакции на такого красивого меня. Действительно, что ли, к Богу обратиться за помощью?.. Как там командир моего сына говорил на проводах моей кровиночки в Чечню? «В окопах атеистов не бывает…»

Снял корону, положил ее под руки между локтями. Тяжела «шапка Мономаха» в прямом смысле. А уж в переносном…

Вот так вот досижу тут до мессы, недолго осталось. Потом мессу отсижу. «Париж стоит мессы». Только мне не нужен Париж, больно грязный он город сейчас. Герника в этом отношении намного лучше. И даже стен не имеет: Отчий дуб — ее зашита.

Основной зал храма быстро наполнился людьми. Звуки шлепали под сводами нефа. Сзади накатывал обычный бубнеж рассаживающихся перед мероприятием людей.

И вот под сводами зазвенели первые латинские слова, призывающие добрых католиков к молитве.

Отец Жозеф и служка с серебряным колокольчиком. Колокольчик, судя по чистоте звука, из Малйна привезен. Малиновый звон.

Впрочем, пора осенять себя крестным знамением, а потом можно немного расслабиться, хоть на время. Пока окружающие сосредоточены на собственном спасении и не сканируют меня.

Рядом что-то бормотал про себя в молитвенно сложенные ладони дон Саншо. Ему тоже от Бога что-то надо. Каждому из сидящих здесь что-то от Бога нужно. И в отличие от меня они действительно в него веруют. Как и в действенную силу молитвы.

Вздохнул я и припомнил застольный допрос святых отцов в доме викария.

Когда мы остались втроем, хитрые францисканцы поначалу стали меня прощупывать на предмет моего отношения к Богу. И вроде как обошел я и этот участок минного поля. А то хитрый он — настоятель, аки змий. Перед трапезой вместо краткой застольной молитвы стал читать «Символ веры» и внимательно смотреть на то, как я за ним повторяю четкие латинские формулировки. Но потом я включил «необразованного виконта», искренне верного матери нашей католической церкви и в делах веры полностью согласного с собственным духовником. Вроде проскочило. Атам бог его знает, что они себе в отношении меня напридумывали.

— Ваше величество, — проскрипел отец Васко, усевшись, — каково ваше мнение о том, кто должен заведовать инквизицией под вашей короной: доминиканцы или францисканцы?

Вот так вот прямо с ходу в лоб, а я тут совсем не при делах. Где инквизиция — и где губернский музей? Я даже разницы между названными монахами не знаю, кроме того, что они носят рясы разного цвета. То ли дело в православии: там монахи все одинаковые.

— А разве Святая инквизиция — не прерогатива ордена доминиканцев? — удивился я.

Я этим вопросом в прошлой жизни как-то не замора-чивался. Прочел пару книжек для общего развития, и все. Да и давно это было.

— Монахи нашего ордена, ваше величество, руководят инквизиционными трибуналами в Провансе, Венсене, Форкалькье, Арле, Эмбрене, Далмации, Богемии и в Папской области Италии, — проскрипел отец Васко, просвещая меня темного.

— И… — протянул я, словно не зная, что сказать, а на самом деле поощряя старика высказаться полностью.

— И… — усмехнулся настоятель, — честно говоря, ваше величество, мы опасаемся, что под короной Кастилии Томас Торквемада установит свои порядки и здесь.

А он там очень круто взял, — добавил отец Жозеф. — похоже, не собирается на этом останавливаться и распространяет власть своего трибунала на Арагон, благо обе эти короны в унии.

— Я еще не рей, святой отец, чтобы ставить перед собой такие задачи. К тому же на это есть в Наварре мой дядя — кардинал. Это его прерогатива, как примаса нашей церкви.

— Не скажите, ваше величество, — проскрипел отец Васко, — это далеко не праздный вопрос — о том, кто именно станет главным инквизитором короны. Чьим ставленником он будет. А главное — интерес какой короны он будет охранять.

— Я смотрю, святой отец, у вас с доминиканцами разный подход к духовной инквизиции. Никогда об этом не задумывался, — снова включил я любознательного дурачка. — А в чем разница? Вы же делаете с ними одно и то же дело во благо матери нашей Римско-католической церкви.

— Это так, ваше величество, но у нас несколько разный подход к работе трибуналов инквизиции. Мы стремимся к выявлению истины, а не к поголовному устрашению населения. И действуем более мягкими методами, хотя с откровенными еретиками мы не менее жестки. Это вы должны были видеть у себя в Фуа, который двести лет назад был просто рассадником катаров, а теперь там повсеместно добрые католики, — просветил меня отец Васко. — К тому же у нас тут практически нет маранов и морисков, против которых направлено острие инквизиции Кастилии. Так, по крайней мере, говорится в папской булле об особом производстве их трибунала. Вот мы и хотим знать ваше мнение по этому поводу.