Дело бродяжки-девственницы - Эрл Стенли Гарднер

Делла вышла из кабинета.

– Слушаю вас, – сказал Мейсон, усаживаясь в свое кресло.

Движения Хенсела были спокойными, он вел себя уверенно, даженагловато.

– Я ничего не собираюсь говорить.

– Вы были у моего клиента?

– О чем это вы? Я бываю у множества людей и никогда неспрашиваю их, кто их врач или адвокат. Мне плевать на это.

– Очень может быть. Тем не менее вы были у одного из моихклиентов, – заявил Мейсон.

– И что из того?..

– И потому я пригласил вас сюда.

– С какой целью?

– Пока без всякой цели.

– Я пришел к вам не для того, чтобы играть в жмурки.

– А как насчет шарад?

– Я бы предпочел покер.

– А что у вас на руках? – спросил Мейсон.

– Четыре туза. Могу сразу выложить их, но боюсь, что комнатапрослушивается.

– Она не прослушивается.

– Отлично. Если прослушивается, тем хуже для вас.

– Вы сотрудничаете с Джорджем Виттли Дундасом?

– Я работаю на него.

– И много он вам платит?

– Пусть это вас не беспокоит. Я получаю достаточно. Я самназначаю сумму гонорара и поставляю Дундасу факты в том виде, в каком мнехочется.

– И он предает их гласности?

– Именно так.

– Если вы не предоставите ему определенные факты, токакая-то публикация не появится?

– Естественно.

– А от чего зависит то или другое решение?

– От многого.

– Деньги?

– А вы как думаете?

– Я спрашиваю.

– А я не отвечаю.

– Так нам будет трудно договориться, – заметил Мейсон.

– Призовите на помощь ваш опыт, – сказал Хенсел, – зря, чтоли, вас учили в колледже?

– Факты, которые вы используете, всегда точны? –поинтересовался Мейсон.

– Всегда точны. Ваш клиент ухлестывает за девчонкой, которуюподвез на машине. Он использовал свои связи, чтобы устроить ее в хороший отель.Управляющий отелем его дружок. Ее забрали за бродяжничество. Высокооплачиваемыйадвокат Эддисона тут же пришел на помощь. Хорошенькая история. К тому же чтозаставило вас, Перри Мейсона, броситься на помощь и вытащить ее из тюрьмы подзалог? Мое сердце разорвется на части, если я не передам эти факты Дундасу.

– Ваше сердце никогда раньше не разрывалось?

– Много раз. Жизнь полна разочарований.

– Ну вот, мы уже и находим общий язык, – заметил Мейсон.

– Может быть.

– Но окончательно мы договоримся попозже.

Лицо Хенсела вспыхнуло.

– Я не привык шататься по таким, как ваша, конторам. Вследующий раз зайдете ко мне вы.

Он поднялся с кресла, швырнул окурок в сторону корзины длябумажного мусора, но промазал.

Дымящийся окурок остался лежать на полу.

– Вы знаете мой адрес, – сказал Хенсел. – Но торопитесь –колонка Дундаса появляется в десять часов вечера.

– Думаете, он заплатит вам больше, чем Эддисон?

– А сколько заплатит Эддисон?

– А сколько Дундас?

Хенсел явно начал злиться:

– Не забывайтесь. Дундас публикует то, что я даю ему, потомучто мои материалы всегда первосортные. А я у него, кроме единовременныхгонораров, еще и на окладе, так что нужно вертеться и отрабатывать денежки.Если бы у меня не было Дундаса, я был бы нулем, вот так-то.

Хенсел взял свою шляпу и внезапно точно замер. Вынув изшляпы чек, он внимательно посмотрел на него, потом перевел взгляд на Мейсона.

– Ну вы и мастак, – процедил сквозь зубы Хенсел.

Мейсон промолчал.

Хенсел еще раз взглянул на чек, потом поднял с пола свойокурок, прошел к столу и потушил окурок в пепельнице.

– Я немного промахнулся.

Мейсон продолжал молчать.

– Я прошу прощения, – заявил Хенсел.

– Да ладно, – отозвался Мейсон.

– Вы понимаете, Мейсон, в нашем деле каких только людей невстретишь.

Мейсон кивнул.

– Но, – заметил Хенсел, – нам не нравятся чеки.

– А нам – шантажисты.

– Ладно, – сказал Хенсел, обнажая в улыбке пожелтевшие зубы.– Вы продолжаете грубить. Но это ваше дело. Однако если кабинет прослушивается,то вам же будет хуже. Имейте в виду – я официальный представитель прессы. Ямогу устроить хорошенький скандал Джону Райсеру Эддисону. Этот чек еще раздоказывает, что факты, собранные мною, верны.

Мейсон молчал.

– Должен добавить еще кое-что, – продолжал Хенсел. – Если сомной что-нибудь случится, то Дундас обязательно получит мой материал по почте.Он сделает все, чтобы опубликовать его, не изменяя ничего и называя вещи своимиименами. Проклятье, мы не любим чеки, – повторил Хенсел, немного помолчав.

– Я знаю, вы уже говорили об этом, – напомнил Мейсон.

Хенсел сложил чек и сунул его в карман.

Незадолго до конца рабочего дня на столе Деллы Стритзазвонил телефон. Она взяла трубку.

– Да, Герти, минутку. – Делла повернулась к Мейсону: – Этоопять Эддисон.

– Он что, звонит?

– Нет. Он пришел к нам в контору. – Делла вопросительнопосмотрела на Мейсона.

Тот нахмурился.

– Ладно, пусть войдет.

– Присаживайтесь, – пригласил Мейсон, когда владелецмагазина вошел в кабинет.

– Я не могу сидеть, – заявил Эддисон, нервно вышагивая передстолом Мейсона. Кулаки его были сжаты.

– Что еще случилось? – осведомился адвокат.

– Мое терпение лопается. Я больше не могу.

– Опять ваша маленькая девственница?

– Какая девственница?

– Та бродяжка.

– О-о! – протянул Эддисон, потом, будто опомнившись,спросил: – Ну, так что вы сделали?