Тайное становится явным - Марин Монтгомери

– Ты пытался меня убить?

Ной молча опускает голову. Я жду, когда он начнет все отрицать, когда он начнет оправдываться, но он все молчит и молчит.

Лицо Ноя всегда казалось мне чертовски привлекательным, но теперь оно вызывает у меня отвращение. Под маской человека, которого я любила, прячется чудовище. Самовлюбленное, эгоистичное и жестокое чудовище.

Все мое будущее сразу рассыпалось, словно карточный домик.

– Я даже не знаю, чего тогда хотел. Мне просто нужно было, чтобы все это кончилось.

– Ты должен это рассказать, – умоляюще говорю я. – Ты должен рассказать всем правду.

– Нет. Я не могу. Я никогда и никому не скажу этого снова. Я просто решил, что тебе стоит знать правду, – признает он и трет лицо, словно пытается изгладить меня из своей памяти. – До тебя дошло, Шарлотта? Мы никогда не могли быть вместе. Вся наша дружба была построена на лжи и полуправде. Настоящая мыльная опера. Я просто хочу, чтобы все снова стало нормальным, – заверяет он и ненадолго умолкает. – Но скажи мне вот что. Тест на беременность и сонограмма, которые ты мне показывала, – чьи они?

– Неважно. Моей подруги.

Я трясу головой. Не знаю, что я пытаюсь отрицать этим жестом, но сейчас это единственное, что я могу делать. Просто трясти головой.

Меня переполняет шок и чувство вины. Джонатан Рэндалл – не то чудовище, каким я всегда его считала. И теперь из-за меня его единственная дочь заперта в соседней комнате.

И что еще хуже, я убедила ее, что Ной обо всем знает, и теперь мы застряли здесь вместе.

Элли

Я сижу на неудобном матрасе, привалившись спиной к стене, и меня распирает от нестерпимого желания со всей дури броситься на ярко-голубую стену. Устроить такой грохот, чтобы Ной с Шарлоттой точно обратили на меня внимание.

Но что-то меня сдерживает. Инстинкт, может быть? Интуиция? Шарлотта сказала, что Ной хочет ребенка, но не от дочери Джонатана Рэндалла.

Но что-то тут не так. Что-то было такое в его холодном, равнодушном голосе, эхом разнесшемся по дому. Словно бежать Ною уже некуда, и теперь он готов со всем покончить. Выложить, наконец, все карты.

Но что нового он может рассказать Шарлотте?

Я прижимаюсь ухом стене так тесно, как только могу со скованными наручниками руками. И тщательно вслушиваюсь в их голоса, которые звучат все громче и громче. В них слышатся боль и злоба.

Я осторожно отклеиваю с губ клейкую ленту, не удержав тихий вскрик.

В соседней комнате Ной признается в том, что совершил, и я замираю, словно пораженная громом. На коже выступает пот, крупными каплями он собирается в складке под грудью.

Спрашивая отца, был ли в доме кто-то еще, я думала о Лорен. У нее имелся мотив. Если бы я только что вышла замуж и вдруг узнала, что мой муж умудрился заделать ребенка какой-то дамочке – да еще и прямо ненавистной для меня, я бы определенно хотела ей отомстить. К тому же, Лорен вроде как не может завести своих детей. Да даже мой отец считал, что она в списке подозреваемых.

А вот на Ноя он никогда бы не подумал. Отец всегда считал его слабаком.

И кто бы заподозрил Ноя? Привлекательный, с отличной репутацией, хорошей работой – и вообще замечательный по всеобщему мнению человек, просто душка. Но иногда даже в самых спокойных водах можно найти коварное подводное течение, которое не разглядеть с поверхности.

Мой отец идеально подходил на роль виновника. Ной придумал просто гениальный план.

У отца уже был условный срок, у него были проблемы с алкоголем, к тому же он был замешан в семейном насилии – и этому было множество доказательств, начиная от фотографий и заканчивая медицинскими освидетельствованиями. Никто не увидел бы в нем настоящую жертву. Никто не стал бы искать других подозреваемых. Против него свидетельствовали даже копы, которые приезжали в ту ночь и видели, как мой отец собрал вещи и уехал.

И что еще хуже – отец действительно мог впасть в ярость, если бы узнал, что ребенок не от него. Он действительно мог бы навредить Шарлотте и Ною.

Но он этого не делал.

Мой отец, Джонатан Рэндалл, этого не делал.

Я легко могу представить, как Ной ждал у дома той ночью, прячась в темноте. Как он мучительно рассматривал собственное обручальное кольцо. Новоиспеченный муж, которого дома ждет любимая жена, а здесь, за стеной – его беременная девушка.

Он запутался, не знал, что ему делать, не мог мыслить здраво. Но больше всего боялся, что может навсегда потерять свое будущее, что окажется насильно связан прошлым, в котором он не хотел жить.

И он решил рискнуть.

Мой отец ушел, и перед Ноем встал выбор. Сейчас или никогда. Нужно-то всего лишь закрыть ее глаза ладонью и подтолкнуть вперед. Она не успеет понять, что случилось, как будет уже лежать у основания лестницы со свернутой шеей.

Ною Уайлдеру можно только поаплодировать. Пока он, блестящий в своей безжалостности человек, карабкался к вершине корпоративной лестницы, другие расплачивались за его преступление.

Бедняжка Лорен. Все это время она думала, что бесплодна, в то время как Ной просто водил ее за нос.

И бедняжка Шарлотта. Она довела себя до безумия, так страстно желая заполучить Ноя себе. Словно он – наркотик, и жизнь без новой дозы не имеет никакого смысла.

Как я злюсь на всех них. Как я злюсь на себя. Все это время отец клялся в своей невиновности, и нам не было до этого никакого дела. Мы обвинили его задолго до того, как дело решил суд.

Я прикусываю щеку изнутри. Меня парализует желание вскочить на ноги и разнести к чертовой матери эту проклятую комнату.

Вдруг я отчетливо осознаю, что из-за стены больше не доносится ни звука. В доме повисла тревожная тишина – ни горестных завываний Шарлотты, ни апатичного голоса Ноя, только молчание.

И я боюсь, что оно не предвещает ничего хорошего.

Шарлотта

Мною завладевает невыносимое желание ударить Ноя. То, что он сделал, то, что он мне лгал… Все это оказало прямое влияние на мою жизнь, полностью изменило ее. Это нанесло такой удар Элизабет – и я уж не говорю про всех остальных людей, замешанных в этой истории.

Бежать мне некуда. Спинка стула упирается в столешницу.

– Отойди от меня, – командует Ной и делает небольшой шаг назад. – Еще дальше.

Он закатывает глаза.

– Ты мне не указ, Шарлотта, – говорит он, но все-таки отступает еще на шаг. Я готовлюсь вцепиться ему в лицо. Кровь кипит от гнева, и я вот-вот взорвусь.

– Из-за тебя у меня никогда не будет детей.

Я закрываю лицо руками, и на меня толчками накатывает воспоминание о том роковом дне, когда я узнала печальные новости.