Тайное становится явным - Марин Монтгомери

Ничего не видя, я вслепую тыкаю ножом в воздух так сильно, как только могу, и он по самую рукоять уходит в живот Ноя. В его глазах отражается удивление, и в следующее мгновение хватка на моем горле ослабевает. Ной хватается за живот, и между его пальцев проступает кровь.

Я тяну нож на себя, а затем наношу еще один удар, заставляя Ноя отшатнуться. Замахиваюсь ножом снова, погружая его в чужую плоть.

Ной делает еще шаг назад, затем другой, но за спиной у него открытая дверь подвала. Он запинается о порог и падает спиной вниз с лестницы.

Ему удается ухватиться ладонью за сломанные перила. Подумать только, еще совсем недавно я хотела попросить его их починить.

Ной вопит так, что кровь стынет в жилах, и я захлопываю дверь, навешиваю замок и с лязгом закрываю задвижку. Руки измазаны в чем-то красном, и в голове никак не укладывается, что это – кровь.

Я неловко тянусь за телефоном, не осознавая, что это не даст никаких результатов. Кое-как потом мне удается трясущейся рукой открыть входную дверь. Напоследок я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на распростертое посреди коридора тело Шарлотты, виднеющееся сквозь балюстраду второго этажа. Рука у нее вытянута в отчаянном жесте мольбы.

Единственное, чего она когда-либо хотела, – это чтобы ее спас прекрасный принц. К сожалению, ее принц оказался ядовитой змеей.

Дверь перед моим носом распахивается, и я с облегчением вздыхаю, ожидая увидеть лица полиции и врачей. Но передо мной стоит темноволосая женщина.

– О господи, Лорен! Слава богу, вы здесь!

Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же умолкает, как следует меня разглядев. Ее глаза сужаются, когда она замечает темно-красные пятна, кругами расходящиеся по моей одежде.

– Что случилось? – с ужасом произносит она, переступает порог и замирает, увидев кровь. – Она что, пыталась добраться до ребенка?

– Ной, – выдыхаю я. – Он сбрендил, – я взмахиваю скованными руками. – И она тоже.

– Что ты здесь вообще делаешь? – продолжает изумляться Лорен с каменным выражением лица. – Разве ты не сказала, что сегодня ночью останешься где-то еще?

– Уже неважно, – я пытаюсь обойти Лорен, но она стоит в дверях, закрыв мне путь. – А вы что здесь делаете?

– Ной прислал мне очень странное сообщение. Попросил встретиться здесь, – начинает объяснять Лорен и дотрагивается до моих запястий. – А потом мне пришло не менее странное письмо от Шарлотты. Похожее на предсмертную записку, но я вообще никогда не могла понять, что творится у нее в голове. Она присылала мне множество безумных писем… Я переживала за вас обоих.

– Лорен, вам не стоит входить, – говорю я, видя, как ее бьет дрожь. – Он мертв.

Она будто меня не слышит и делает несколько шагов вперед.

– Я беспокоилась. Все звонила и звонила тебе, но каждый раз попадала на автоответчик.

– Шарлотта отключила мне связь, – говорю я. – Я поняла, что телефон не работает, только когда добралась до дома. Ни одно сообщение не отправлялось. Лорен! Поверьте, вам не стоит идти дальше, – остервенело повторяю я. Лорен не обращает на меня никакого внимания и проходит мимо, к лестнице. Там она замирает, увидев Шарлотту, и безотрывно смотрит на ее тело с перекошенным лицом.

– Что произошло? Она… Она убила Ноя?

– Я его убила, – едва слышно шепчу я. На лице Лорен отражается шок, и она изо всех сил стискивает перила.

– Что?

– Он пытался убить меня, – говорю я. – После того, как убил Шарлотту.

– Что? Нет! Зачем ему это делать?

Лорен выглядит совершенно растерянной и ошеломленной, она судорожно вцепляется в перила, чтобы не упасть.

– Вы знали, что это Ной столкнул Шарлотту с лестницы? Из-за него она потеряла ребенка.

– Нет, – Лорен упрямо вскидывает подбородок. – Он бы такого никогда не сделал.

– Это Ной, а не Джонатан, должен сидеть в тюрьме.

Мы молча смотрим друг на друга, словно в какой-то безумной игре в гляделки. И я в конечном итоге выигрываю – если, конечно, это можно так назвать. Плечи Лорен начинают дрожать, и она обмякает. По щекам катятся слезы.

Она низко, надрывно воет, словно раненое животное.

– Где он?

– В подвале, – я крепко сцепляю дрожащие пальцы. – Но он закрыт.

Лорен медленно бредет к двери в подвал – так потерянно, так печально, словно на собственные похороны.

– Где ключ?

– У меня его нет.

Я разворачиваюсь, чтобы уйти. Нестерпимо хочется сбежать подальше от них всех. У всех троих руки в крови – так или иначе. Я не могу их больше видеть.

Когда мне удается доковылять до дороги, я слышу приближающийся вой сирен. Из меня словно разом вынимают стержень, и я падаю в траву на колени, и меня рвет на аккуратно подстриженный газон, который будто сошел с обложки садоводческого журнала.

Оглядываясь через плечо, я вижу, что Лорен уже вышла из дома и сидит на ступеньках крыльца, уронив голову в ладони. Я тоже сижу, не двигаясь и не обращая больше на нее внимания.

Когда полицейские, наконец, подходят, я сразу узнаю офицера Спарроу.

– Я смотрю, дурные вещи случаются и в пригороде? – он приветственно касается козырька своей фуражки. – Или просто за тобой вечно следуют проблемы?

Мне хватает сил только на то, чтобы молча указать ему в сторону дома.

Элли

Четыре месяца спустя

Когда раздается стук в дверь, я сижу в своей гостиной – ну, то есть, в нашей с отцом гостиной. Я как раз заканчиваю свое домашнее задание – пока не родился ребенок, мне нужно успеть как можно больше. Потом уже будет не до того.

Я осталась в новой школе – расписание в ней мне подходит куда больше – и теперь изо всех сил стараюсь наверстать упущенное летом время. Отец пообещал для начала отправить меня в общественный колледж, и теперь, когда образование больше не кажется недостижимой целью, у меня снова проснулся интерес к учебе.

– Я сам открою, – отец взмахивает рукой. Сиди, мол, где сидишь. Встать без его помощи я бы вряд ли смогла, потому что живот у меня уже вырос размером с арбуз.

Из коридора доносится слишком знакомый мне голос, и я ощущаю странную смесь чувств: облегчение, смешанное с волнением.

Они с отцом ни разу еще не встречались, и как-то странно понимать, что после всего, что случилось, их личное знакомство происходит здесь, в нашей квартире.

– К тебе пришел гость, – говорит отец, когда они входят в маленькую, но такую уютную гостиную. Я киваю Джастину, и он делает несколько непривычно неуверенных шагов мне навстречу.

Скейтборда нигде не видно.