Тайное становится явным - Марин Монтгомери

Тот разговор со специалистом по зачатию снова разносится у меня в голове – словно она сидит рядом, словно мы снова обсуждаем мои навсегда поврежденные репродуктивные органы.

– После того трагического падения врачи отчаянно пытались спасти не просто жизнь вашего ребенка, но прежде всего вашу жизнь. То, что с вами произошло… Это невыразимо ужасно. Нет слов, чтобы это назвать. Но, Шарлотта, помните: вы очень храбрая и сильная женщина. Человек, который сделал с вами это, больше никому не причинит вреда, и это целиком ваша заслуга. Я восхищаюсь вами.

Итак, я официально стала бесплодной, и этого уже никак нельзя было изменить.

Так же, как нельзя было теперь изменить судьбу Джонатана.

– Так вот, письмо, – возбужденный голос Ноя вклинивается в поток моих мыслей. Я не поднимаю на него взгляда, предпочитая тупо смотреть на собственные колени. – Я тебе его продиктую, а ты напишешь.

– Ты хочешь, чтобы я извинилась перед твоей женой?

– Ну да.

– Ты сумасшедший.

– Нет, сумасшедший тут не я, а ты. Причем уже давно, – Ной издает смешок. – Именно так это и будет выглядеть.

Я смотрю на него ненавидящим взглядом. Глаза Ноя из зеленых снова потускнели до ореховых.

– Знаешь что? – произносит Ной. – Ты права. Тебе нельзя доверять, напишешь еще что-нибудь не то. Я сам об этом позабочусь, – заверяет он и, приподняв брови, быстро набирает текст. – Ты извиняешься перед Лорен за то, как ты с ней обращалась все это время. Особенно за эту нежелательную и никому не нужную беременность. Ты солгала мне о том, что принимаешь противозачаточное и переспала со мной, пытаясь ей отомстить. Когда ты узнала, что мы женаты, в припадке гнева ты сбросилась с лестницы, чтобы привлечь мое внимание. Ты надеялась, что я почувствую себя виноватым и брошу ее.

– Но это же неправда…

– А затем ты пишешь, что больше не можешь жить во лжи, и что тебя мучает вина за то, что ты сделала с Джонатаном, со мной и с Лорен.

Ной бросает на меня печальный взгляд, не переставая печатать.

– Ах да, ребенок. Убить собственное дитя потому, что ты не способна себя контролировать… Настоящая трагедия. Но вот прошло уже десять лет, и ты понимаешь, что чувство вины слишком велико, чтобы с ним жить, – продолжает он. – А что насчет твоей текущей беременности – так ты ее выдумала. Это все был обман.

Ной нажимает клавишу ввода, захлопывает ноутбук и лукаво мне подмигивает. Затем кладет руку на мой раздутый живот.

– Ты думаешь, я не понял, что ты носишь искусственный живот для беременных?

Я краснею, и Ной приказывает мне встать. Он поднимает мою рубашку, и из-под нее показывается надетый под боди силиконовый живот – весьма убедительный, пока не посмотришь вблизи.

– Ого, очень реалистично. Хорошая работа, – присвистывает Ной. – Готов поспорить, ты будешь рада избавиться от этой штуки.

– Да, – это единственное, что я могу выдавить.

– Должен сказать: большое облегчение, что ты все-таки не беременна. Не хочу убить еще одного ребенка, – он фыркает и достает из кармана небольшую оранжевую баночку. – Ты примешь две таблетки.

– Для чего? – я щурюсь на этикетку. – Что это?

– Лекарство от головной боли.

– Чушь.

– Ну, на самом деле эта штука посильнее обычных лекарств, – он вытряхивает парочку на ладонь. – Это фентанил. Опиаты помогут тебе справиться с болью.

– Ты это серьезно?

– А я выгляжу недостаточно серьезно? – он кладет ладонь на мой мокрый от пота затылок. – Ты уже написала предсмертную записку. Думаю, ты готова закончить начатое, – он пропихивает палец мне в глотку, и мой пищевод судорожно сокращается. – Ты проглотишь две таблетки, ты меня поняла?

Я задыхаюсь, судорожно сглатывая, по моим щекам текут слезы.

– Не беспокойся, Чарли. Это быстрая и безболезненная смерть, – он крепко берет меня за подбородок. – Ты же всегда хотела, чтобы мы были вместе. Я буду с тобой до самого последнего вздоха.

– Элизабет! – ору я во всю мощь легких. – Элизабет, помоги! Пожалуйста, помоги мне!

Я беспорядочно колочу его кулаками, но все без толку. Ной заталкивает мне в рот смертельную дозу обезболивающих. Мне остается только изо всех сил сжать зубы, но это только сильнее злит Ноя, и он пропихивает таблетки прямо мне в глотку.

Элли

Из-за стены слышится холодный стальной голос Ноя. Меня охватывает ужас, я представляю, как он режет Шарлотту на части – кусочек за кусочком, ломтик за ломтиком, словно ножом.

А потом ударяет в самое сердце.

Шарлотта что-то неразборчиво стонет, но что именно – за стеной не разобрать. Когда ее стон переходит в крик, я испуганно ахаю. Она называет мое имя.

Повторяет и повторяет его раз за разом, умоляя прийти и спасти ее.

Я в ужасе закрываю лицо руками.

До этого момента Ной не знал, что я здесь. Если он собирается пойти на убийство – уже, кстати, второе в его жизни, то и третье не будет для него проблемой. И, спасибо Шарлотте, сейчас он точно знает, кого убить следующим.

Меня и моего ребенка.

Все складывается просто идеально. Очередное идеально обставленное убийство Ноя Уайлдера. Учитывая, как отчаянно Шарлотта хотела ребенка, Ной без проблем убедит всех, что она убила меня в порыве ярости, узнав, кто я, а затем совершила самоубийство.

И посмотрите-ка, как только Шарлотте понадобилась помощь, она сразу же позвала меня, обрекая на смерть. Как будто я вообще могу ее спасти, когда сижу в комнате с решетками на окнах и замком на двери.

Мне вообще на нее плевать. И на Ноя тоже.

Единственный, кто меня волнует, это мой ребенок. Вот он снова шевельнулся, толкнувшись у меня в животе.

Это единственная жизнь, которая важна. Жизнь, единственное свидетельство которой, – фотография, любовно спрятанная в блокноте. Я не могу стать следующей жертвой этих двух психов.

Я оглядываюсь. Пытаться сбежать бесполезно – я не могу протиснуть даже руку сквозь решетку на окнах, не говоря уже про все остальное тело.

Встав на четвереньки, я ползу к шкафу, стирая ладони о ковер. Может, мне удастся найти что-нибудь, что можно использовать в качестве оружия? Счет идет на минуты – Ной в любое время может снять с бездыханного тела Шарлотты ключ и отпереть дверь.

К сожалению, беременность лишила меня возможности нормально двигаться. Живот мешает, движения у меня неуверенные и шаткие. Отбиться от Ноя мне сейчас будет гораздо труднее. Я неуклюже пытаюсь переместить вес тела, чтобы подняться на ноги и обыскать шкаф, но скованные наручниками руки делают эту задачу еще сложнее. Мне удается найти только бесконечное множество бутылочек и всевозможной детской одежды. Ничего, чем можно защититься.