Третий рейх. Зарождение империи. 1920-1933 - Ричард Дж. Эванс

И хотя июль подарил нацистам заметное увеличение мест в рейхстаге, но достигнутый результат несколько разочаровал руководителей партии. Для них наиболее важным было не то, что они улучшили свои позиции по сравнению с предыдущими выборами в рейхстаг, а то, что им не удалось увеличить число своих голосов во втором раунде президентских выборов в прошлом марте или на выборах в Пруссии в прошлом апреле. Поэтому складывалось ощущение, что нацисты достигли своего предела. В частности, несмотря на серьезные усилия, партии удалось добиться крайне ограниченного успеха в том, что они считали своей главной задачей, — ограничить круг избирателей, голосующих за социал-демократов и центристскую партию. Поэтому повторения праздника, которым нацисты отмечали свою победу на выборах в сентябре 1930 г., не было. Геббельс поведал своему дневнику о чувстве, что «мы выиграли всего чуть-чуть», не более того. «Так мы не сможем получить абсолютного большинства», — заключал он. Поэтому выборы принесли новое чувство неизбежности того, что, по словам Геббельса, должно было произойти. «Время для оппозиции закончилось. Пришло время действовать!»[707] Наступил момент для захвата власти, добавил он на следующий день, отметив, что Гитлер согласен с его мнением. Иначе, если они будут придерживаться этого парламентского пути к власти, то любая остановка в увеличении числа голосов позволяла предположить, что со временем ситуация может выскользнуть из их рук. Вместе с тем Гитлер исключал возможность вхождения в состав правительственной коалиции под руководством другой партии, что ему действительно необходимо было сделать, учитывая, что его собственная партия теперь имела самое большое число мест в национальном законодательном собрании. Поэтому сразу после выборов Гитлер настоял на том, что он войдет в состав правительства только как рейхсканцлер. Это был единственный пост, который не уронил бы его престижа в глазах сторонников. В отличие от подчиненной должности в кабинете, он также дал бы ему хорошие шансы превратить доминирование в правительстве в национальную диктатуру, используя все силы государства, которые оказались бы тогда в его распоряжении.

II

Как могли бы быть использованы такие силы, наглядно продемонстрировал инцидент, случившийся ранним августом 1932 г. В попытке взять ситуацию под контроль Папен наложил запрет на публичные политические митинги 29 июля. В результате активисты лишились законного политического способа давать выход своим политическим страстям. Так что это еще сильнее разожгло насилие на улицах. Поэтому 9 августа Папен издал еще один чрезвычайный президентский декрет, требовавший смертной казни для любого, кто убивал политического оппонента из ненависти или гнева. Этот декрет в первую очередь был нацелен на коммунистов. Но в ранние часы следующего утра группа пьяных штурмовиков, вооруженных резиновыми дубинками, пистолетами и сломанными бильярдными киями, вломилась на ферму в деревне Потемпа в Верхней Силезии и напала на одного из ее жителей, сторонника коммунистов Конрада Пьецуха. Его ударили по лицу кием, повалили на землю, били ногами и наконец, уже бесчувственного, прикончили из револьвера. Пьецух был поляком, что придавало инциденту помимо политического еще и расовый оттенок, а некоторые коричневые рубашки имели против него личные счеты. Тем не менее это было, безусловно, политическое убийство, и пятеро штурмовиков были арестованы, их судили и приговорили к смертной казни в близлежащем городке Бойтене. Вскоре после объявления вердикта штурмовики пронеслись по улицам Бойтена, громя еврейские магазины и разрушая офисы либеральных и левых газет. Гитлер лично и открыто назвал несправедливым этот «чудовищный кровавый вердикт», а Герман Геринг отправил открытое письмо с выражением солидарности осужденным «с безграничной горечью и гневом от этого ужасного приговора»[708].

Это убийство теперь стало камнем преткновения в переговорах между Гитлером, Папеном и Гинденбургом по поводу участия нацистов в правительстве. По иронии судьбы президент Гинденбург в любом случае не хотел видеть Гитлера в должности канцлера, потому что назначение правительства под управлением лидера партии, выигравшей на выборах, теперь означало бы возвращение к парламентской системе правления. А теперь он был потрясен потемпским убийством. «Я не сомневаюсь в вашей любви к родине, — покровительственно сказал он Гитлеру 13 августа 1933 г., добавив, однако: — Против возможных актов террора и насилия, которые, к сожалению, проводятся членами подразделений CA, я буду бороться со всей возможной суровостью». Папен также не хотел разрешать Гитлеру возглавить кабинет. После срыва переговоров Гитлер объявил:

Поддержка Гитлером жестокого насилия штурмовиков была выражена предельно ясно. Этого было достаточно, чтобы напугать Папена, который никогда не хотел, чтобы его декрет использовался против нацистов, в результате чего приговор для осужденных преступников 2 сентября был заменен на пожизненное заключение в надежде умиротворить лидеров нацистов[710]. Вскоре после этого инцидента Гитлер заморозил деятельность штурмовиков на пару недель, опасаясь другого запрета. Однако ему не стоило беспокоиться[711].