Вольная русская литература - Юрий Владимирович Мальцев

оправдаться, утверждая, что купюры были сделаны исключительно из-за ограниченности времени. Но Беттица возражал: «ты орудовал не ножницами, а пинцетом». И действительно, были удалены не куски интервью и не целые фразы, а части фраз и даже отдельные слова.

После этого, когда вышел из заключения Андрей Амальрик (его книга «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года» тоже наделала много шума) и его пригласили на итальянское телевидение (а мне предложили быть его переводчиком), цензуровать его не стали. Впрочем, Андрей и сам, наученный горьким опытом, старался давать шокирующую информацию в гомеопатических дозах, обволакивая всё дружелюбными улыбками, и даже сказал, что он протягивает руку (и он протянул ее к телекамере) итальянским коммунистам, если они согласны присоединиться к нашей борьбе за свободу.

Однако эти редкие и такие неприятные диверсии нейтрализовались многочисленными «правильными» выступлениями официальных советских деятелей «культуры», вроде Александра Чаковского. Неискушенным итальянцам трудно было понять, что эти деятели были не свободными путешественниками, случайно забредшими в Италию и высказывавшими свои выношенные опытом убеждения и свои вольные мысли, а четко проинструктированными эмиссарами. Кто не жил при коммунизме, не может это уловить. Помню, как-то я ехал в электричке, и рядом сидела группа рабочих. Они читали (и обсуждали вслух) распространявшуюся у них на заводе брошюрку о покушении на Папу Римского (Иоанна Павла II). В брошюрке говорилось, что покушение было организовано американским ЦРУ. Я попросил посмотреть, кем издана брошюрка – Совинформбюро, Москва (по-итальянски) и попытался объяснить, что это фактически рупор КГБ. Рабочие посмотрели на меня с подозрением и перестали меня слушать.

Целенаправленной, массированной дезинформации, располагавшей гигантскими средствами и гигантским аппаратом, практически ничто не противостояло. Теперь же мы прочли в досье Митрохина, что даже такой солидный «буржуазный» журнал, как «Espresso», контролировался КГБ[286].

До какой степени доходила неосведомленность о нашей советской реальности (эта неосведомленность есть как раз подлинное, действительно небывалое, достижение советской системы) говорит, например, такой трагикомический инцидент. Католический журнал «La famiglia cristiana» опубликовал в 1975 г мое интервью, где среди прочего, как о чем-то само собой разумеющемся, упомянул о проблеме алкоголизма. Сразу же появилось разгневанное письмо одной читательницы (не коммунистки, добросовестной католички), которая высмеивала меня и, иронизируя, замечала, что я договорился даже до такой ахинеи, как утверждение, что в Советском Союзе, стране высочайшей культуры и примерной сознательности, распространен якобы алкоголизм. Читательница, конечно, черпала сведения об СССР из таких популярных телевизионных передач, как шедшая как раз тогда многосерийная программа, заснятая в Советском Союзе итальянской телевизионной группой и озаглавленная «СССР в зеркале» (кривом, хотелось бы добавить). Во время одного из моих публичных выступлений кто-то возмущенно возразил мне из зала: если в СССР есть действительно концлагеря и психушки для инакомыслящих, как я утверждаю, то почему в этой многосерийной передаче о Советском Союзе они не были показаны (!). Вот их менталитет. И с чего, с каких азов начинать объяснения?

В кинотеатрах шел фильм Альберто Латтуада по Булгакову «Собачье сердце» (1975), где профессор Преображенский изображался как корыстный и грязный «буржуазный» интеллигент, а Шариков как чистый пролетарий, и его обратное превращение в собаку в финале представлялось как трагическое событие. И я вполне могу поверить, что Латтуада не из идеологических соображений так прочел Булгакова, а совершенно искренне, в силу своего менталитета. Когда я в университете у моих студентов спрашивал, что такое «Собачье сердце». Они мне отвечали, что это научно-фантастическая повесть о пересадке органов (так у них написано в их учебниках). И когда я спрашивал, почему же в таком случае эта повесть запрещена в СССР и за ее распространение людей сажают в лагеря, они мне ничего ответить не умели. Если студентам-русистам в университетах предлагалась премия за лучшее сочинение, то она, конечно же, была «имени Максима Горького». В книжных магазинах на русском языке продавалась только советская макулатура, книги, запрещенные в СССР, надо было специально выписывать из Парижа или Мюнхена.

Если таковы были понятия даже о литературе, то можно себе легко вообразить, каковы были представления о нашей советской истории. Единственной книгой по истории СССР, написанной в Италии, было сочинение коммуниста Джузеппе Боффа (Giuseppe Boffa, «Storia dell’Unione Sovietica», Milano: Mondadori, 1976), являвшее собой прилежную копию того «Краткого курса» истории партии, который всех нас в свое время заставляли выучивать в советских школах[287]. Даже сегодня, когда я пишу эти строки, после падения Берлинской Стены, в начале третьего тысячелетия, в итальянских школьных учебниках истории со снисходительным сожалением говорится, что Сталин прибегал к репрессиям, потому что он слишком поспешил и хотел поскорее осуществить коммунистический идеал в такой отсталой стране, как Россия, и что в отличие от таких неприятных и реакционных типов, как Де Гаспери, Пальмиро Тольятти был человеком редкой моральной чистоты (тот самый Тольятти, который во время сталинского террора кричал на собраниях: «Да здравствует товарищ Ежов! Смерть агентам империализма!», и подписывал смертные приговоры даже и после Сталина – в 1957 г. Имре Надю).

Большой неприятностью был выход солженицынского «Архипелаг ГУЛАГа». Впрочем, с ним быстренько справились: если во Франции эта книга произвела переворот в умах, а в Германии разошлась гигантскими тиражами, то в Италии она даже не была прочитана. Коммунисты сделали всё, чтобы замолчать ее. Они рекламировали книгу бывшей жены Солженицына Натальи Решетовской, написанную в соавторстве с КГБ, а о самом Солженицыне распространяли слухи, что он поклонник Пиночета и Франко, что он получил на Западе за свои книги огромный капитал, но отказывается платить налоги и т. п. Когда я стал говорить об Архипелаге ГУЛАГе на одной конференции в Турине, то мне возразили, что мэр города Турина (разумеется, прогрессивный) только что вернулся из поездки в СССР и пришел к выводу, что никаких нарушений прав человека и свобод в СССР нет.

Все культурные связи с Россией были монополизированы ассоциацией «Италия – СССР», находившейся в руках коммунистов и являвшейся фактически филиалом кэгэбэшной организации «СССР – Италия».

Тем более приятно было встречать тех редких людей, которые всё понимали, всё знали и сочувствовали нашей борьбе. И прежде всего это были люди из маленькой ассоциации «Христианская Россия», созданной двумя священниками – отцом Нилом Кадонна и отцом Романо Скальфи, отлично знавшими русский язык и русскую культуру, влюбленными в Россию. Вообще же, это понимание иногда встречалось там, где менее всего ожидал его встретить: у необразованных простолюдинов, которые интуитивно по каким-то признакам угадывали и чувствовали, что такое советская власть и что такое коммунизм. Членами ассоциации «Христианская Россия» были в основном молодые люди, студенты, изучавшие русский