Медвежья злоба - Валерий Петрович Кузенков

высшим образованием, стыдно битое мясо в заготконтору сдавать. Одни гематомы.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Как скажешь. Голова, так голова, шея, так шея. Ты начальник, я – дурак.

Уазик свернул с хорошей дороги в лес, подпрыгнул на яме и я больно стукнулся о лобовое стекло.

– Держись. Скоро выходим.

Минут через десять машина остановилась, и мы вышли. Я зарядил карабин, набив патронами полный магазин. Сашка отпустил Лапку:

– Ищи! Ищи!

Собака не заставила себя долго упрашивать и тут же скрылась из вида. Мы стали продираться сквозь заросли ивняка, тростника и осоки. Тут и там на земле были видны лосиные следы.

– Как угодья? – спрашивал Сашка и сам же отвечал: – Самые лосиные. Вот гляди, даже тропа их есть.

Действительно, сквозь тростник вела звериная тропа, по которой мы и пошли.

– Места-то лосиные. А как мясо тащить? Если память мне не изменяет, по стандарту мы тушу обязаны на четыре части разрубить. А мы здесь и без мяса еле лезем.

– Своя ноша не тянет, – философски изрек Сашка.

Скоро мы залезли в осоковое болото, сплошь заросшее ивой, хвощем и тростником. Я уже начал вслух проклинать и Сашку, и лосей, и себя, но тут споткнулся и полетел в грязь.

– Конторский ты человек. – Сашка стоял и ждал, когда я выберусь из чёрной жижи на сухое. – Застоялся за лето.

– Засиделся, – зло ответил я.

– Один хрен. Недельку походишь и освоишься. Как гончий пёс бегать будешь.

– Ну и сравнения у тебя.

– А что охотовед, что та собака. Волка и охотоведа кормят ноги.

– Охотоведа кормит жена…

Сашка хотел что-то ответить, но тут в наш спор вмешалась Лапа:

– Ав, ав, ав!

Не говоря ни слова, мы ломанулись на лай через кусты.

– Не забудь, стреляем только в голову и шею. Мясо не портим! – напомнил Сашка.

Я не ответил. Ветки хлестали по лицу. Сделав несколько шагов, мы остановились. Слушаем.

– Ав, ав! – лает собака на одном месте.

Впереди перед нами только тростниковые заросли, растущие сплошной стеной.

– Ав, ав, ав! – До собаки метров пятьдесят. Тростник выше нашего роста. Тянусь, пытаясь разглядеть, что там в зарослях происходит.

– Топот какой-то. Слышишь? – спрашивает Сашка.

Слышу треск ломаемого тростника, топот и визг Лапки.

Снова лай, опять топот.

– Собаку гоняет.

Но тут послышался рёв, похожий на медвежий. Топот, лай и рёв.

– Что это, Сань?

– Медведица с медвежатами. Вот напоролись!

Треск ближе и ближе. Понимая, что на поляну сейчас выскочит зверь, поднимаю карабин. Сашка тоже. Ещё секунда – и можно будет стрелять. Вот сейчас, вот… На поляну вылетает Лапка. Зверь остановился в тростнике, и его не видно.

«Может, пальнуть через тростник?» – проносится в голове. Но я сдерживаю себя. В голову зверя или в его шею точно не попаду. Собака смотрит на меня и на своего хозяина и с лаем прыгает в тростник.

– Всё, идем за ней и стреляем. Я первый, а ты страхуешь, – решает Сашка.

Пока до меня доходят его слова, он уже успел шагнуть в заросли. Делать нечего, поудобнее перехватываю карабин – и за ним. Но вот он останавливается, и я упираюсь ему в спину.

– Что там?

Он водит карабином перед собой. Лает Лапа. Сашка матерится.

– Стреляй! – не выдерживаю я.

– Куда? Ни черта же не видно!

Треск удаляется, и мы бежим на него. Шума от нас больше, чем от двух слонов. Собака перестаёт лаять, значит, звери на ходу. Вылетаем из тростника на чистое место, впереди метрах в ста бежит лосиха с лосятами. Лапа рядом.

– Лоси, – удивлённо говорю я, опуская карабин. – А медведи где?

– Дурила, стреляй. – Сашка целится в лосиху. Секунда-другая, и он жмёт на курок. Щёлк! Выстрела нет! Забыл зарядить карабин. Я вскидываю свой, ловлю тушу лося на мушку… Щёлк! И я забыл передёрнуть затвор. Патроны в магазине, а в стволе пусто. Сашка хохочет. Смеюсь и я. А лоси скрываются за деревьями.

– Чуть в шею не попал, – ржёт Сашка.

– А я в голову!

– Вот! Твою мать. Попали! Тоже мне – охотоведы. Медведи! – Сашка вытирает выступившие на глазах слёзы.

– Обделались. Медведица с медвежатами! Ха-ха-ха.

– Хорошо, что так опростоволосились. Могло быть и хуже. С незаряженными ружьями на медведей. В сплошном тростнике, где ни черта не видно.

– Всё равно наш поступок героический. Без патронов – и на медведей. В штыковую шли. Ха, ха, ха.

Сашка опускается на землю, достает сигареты и закуривает. Видно, как дрожат его руки. У меня самого колени трясутся. А по спине мурашки. Представили, что, если бы в тростнике действительно была медведица, она запросто порвала бы нам обоим задницы на «немецкие знаки». Сажусь рядом с другом. Кладу карабин на траву.

– Саш, а Саш?

– Чего тебе?

– Главное, что мы мясо не попортили…

Испуг, смех, усталость уходят от нас так далеко, далеко. Сидим и молча курим. Думаем каждый о своём. Я любуюсь природой. Осень – лучшее время. Хотя бы тем, что открыта охота и можно заняться любимым делом.

– Лапа возвращается, – говорит Сашка и смотрит на часы. Время перевалило за обед. – Полазим еще?

– Чего ж не полазить, для бешеной собаки несколько километров не крюк.

– Ладно. Пошли.

– Что? Даже чаю не попьём? Я что, зря за плечами термос таскаю?

Сашка меня жалеет и соглашается перекусить. Я выкладываю на свою охотничью куртку, расстеленную на земле, то, что собрала нам с собой в лес его жена. Разливаю чай. Прибежала Лапа и легла рядом. Ей перепал огромный кусок хлеба с колбасой. Собака вежливо благодарит меня, вильнув пушистым хвостом.

– Пожалуйста, – говорю я ей.

– С собакой разговариваешь?

– А что? Она такой же член нашего охотничьего коллектива, как и мы с тобой. И работала сегодня отлично. А могла бы стрелять, лосиху бы точно завалила. В голову или в шею попала.

– Ладно, подкольщик, – незлобно высказывается Сашка на моё замечание. – Завтра возьмём в команду ещё одного члена коллектива, егеря охотхозяйства. Загон сделаем. Лоси точно в том массиве есть.

– В котором?

– Который гнать будем. Тут недалеко. Угодья хорошие, кормовая база для лосей – самое то. Вот только канав мелиоративных в тех местах много. Когда-то там болото было. А государственные мужи решили из болот поле сделать, хотели там кукурузу выращивать. Денег много в землю закопали. Не знаю, росла там кукуруза или нет, а вот охотничьи угодья для лосей и бобров получились первого бонитета[1].

– Хоть тут наше государство не подвело.

– Места хорошие, но загонщикам там тяжело будет. Зимой – ещё куда ни шло. Земля мороженная и лёд на канавах.