За тридевять земель - Екатерина Мекачима

Злата с ужасом смотрела на то, как море и небо полыхали лиловым пламенем.

– Царевна! – Миодраг подошёл к Злате и, взяв её за руку, развернул к себе. – Что вы наделали?!

– Как вы смеете?! – Злата вырвалась из руки Миодрага и шагнула назад.

– Да так и смею! – возмущался Миодраг. Разгорающееся зарево освещало лицо старого волхва, отражаясь от его покрытых ледяной коркой белоснежных волос. – Вы только что погубили всех нас!

– Нас, защищая, губят ветра Смерти! – протестовала Злата.

– Мы переживём эти холода, я вам говорил! – возразил волхв. – И вы знаете, что потребуют ветра за то, чтобы мы прошли границу вод!

– Я знаю! И я собираюсь отдать это им!

Царевна сжала кулаки, но Миодраг не успел возразить: «Благосвет» накренялся на волнах; новые молнии с треском вспороли воду близ судов, и даже ветер Неяви не мог сдержать наполненную Светом стихию.

Злата обернулась на нос корабля и, приворожив себя Словом к палубе, смотрела на то, как заваливается «Благосвет».

Море рокотало, молнии неистово сверкали, разгораясь пожаром, что скрыл все те бреши, которые смог пробить Полоз. Сердце Златы сжалось: она ошиблась! Лютый холод испугал её, и её Дух явил непозволительную слабость! Даже Миодраг это видел, но царевна не могла признаться ему. Теперь из-за её ошибки не только погибнут корабли, но и отец не сможет вернуться в Средний Мир. Полоз говорил о том, что её строптивость когда-нибудь её погубит! Но Злата ничего не могла с собой поделать: в душе царевны полыхал пожар, который возможно потушить только справедливым возмездием. Умереть, не отомстив, было очень страшно. Ради своих родителей царевна была готова на что угодно, даже стать равной Богам. Девушка чувствовала, как предательские слёзы холодят лицо, застывая на леденящем ветру.

– Злата! – вскрик Бронимира вывел царевну из невольного забытья: судно опасно накренялось, и князь, которого не держала ворожба, пал, как и другие сварогины, на покрытую льдом палубу.

Царевна, прошептав Слова, направила на князя ворожбу, приковав его к кораблю. Злата прошептала Слова и для Чернека с Гудиславом (Миодраг спас себя сам), для Зоремира и для всех тех поморов, кому могла помочь.

Море, не выдержав вспоровших его молний, шипя от боли, вздымало волны, ещё больше накреняя корабли, и люди с криками срывались в пенящуюся воду. Свинцовые тучи почти ложились на тёмные облака ветра Неяви, хранившие суда; птицы Мора кружили под облаками, ловя громовые стрелы своими телами.

Стихия грозно выла, набирала мощь; из морских глубин вновь раздался клокочущий рокот Слова Полоза, и море, подняв по велению Его Слова сверкающие воды, обрушило их на хранящие Океан Блуждающих Льдов молнии. От удара воды о стену лилового огня содрогнулась земля, и огненные искры взметнулись до небес под раскат неистового грома. Вода, на мгновение застыв, с грохотом опала в море, перевернув один из кораблей.

Поднявшийся ветер рвал ветрила оставшихся судов. Бронимир, вцепившись в заледенелый пол, с ужасом смотрел на происходящее. Злата, дрожа от холода, не могла вымолвить и слова.

Море бесновалось, молнии отвечали ему шипением и треском: чем выше поднимались волны, тем ярче разгорался огонь. Море рокотало Полозовым гласом, а Перун высекал из туч лиловые разряды. Но ни огонь, ни вода не желали уступать друг другу. Стихии, слившись в вечной борьбе, обернулись Вихрем: на границе миров из бурлящих волн явился сияющий столп огня и воды, что взметнулся до небес и, собрав своей силой молнии, закружил их внутри себя в ледяном гневе.

– Полоз всемогущий… – прошептал Миодраг, глядя на явившегося монстра.

Вихрь, порождение борьбы стихий, рокоча, набирал мощь: братья, Перун и Полоз, позабыли себя в войне друг с другом. Вихрь поднимал всё больше волн, кружась в ослепительном танце. Внутри изумрудной воды сверкали молнии, и в их отсветах виделись наполненные светом глаза ожившего стража.

Царевна, с трудом совладав с собой, обратилась к ветру Неяви, парящему над кораблями. Но ветер, посланный её отцом, не ответил ей. Птицы из последних сил сдерживали летящие на суда громовые стрелы.

Злата вновь перевела взгляд на «Благосвет»: корабль накренялся на другой бок – ещё немного, и ветрила, что по её приказу подняли поморы, лягут на воду. Ужас льдом обуял царевну: вихрь, рокоча и разрастаясь, угрожающе двигался на суда. Один корабль уже пошёл ко дну. Если погибнут остальные… Злата помнила, что некоторые суда должны отправиться к Мору, дабы флагман достиг Мёртвых Земель. Но их должен был забрать ветер Неяви, а не море… Или…

Злата сквозь слёзы видела, как стихия увлекла ко дну ещё один корабль, и Полоз не помог ему удержаться на плаву.

– Это конец, – в отчаянии прошептала царевна.

– Никогда не говорите так! – ветер донёс слова Бронимира, и царевна обернулась на князя, что сидел на палубе, прикованный к кораблю ворожбой. Вода застилала мир, но даже сквозь паутину волос, опутавших лицо, Злата различила глаза Бронимира. И в них впервые не было ненависти.

– Я виновата в том: я приказала открыть огонь и этим разбудила Вихря, – вздёрнув подбородок, ответила царевна. Злата смахнула слёзы, не обращая внимания на то, что «Благосвет» почти коснулся ветрилом воды. – И по моей вине мы все погибнем. Свои ошибки нужно признавать.

Бронимир не успел ответить Злате: нечеловеческий толчок из-под воды сотряс «Благосвет», и корабль, простонав, всплыл. Ещё раз качнувшись, «Благосвет» выровнял своё положение. Море, рыча, вспенилось рядом с флагманом, и Горыч, рассекая волны, поплыл в сторону Вихря.

– Горыч! – с радостным отчаянием воскликнула царевна. Она догадалась, что нужно делать.

Злата, пристально смотря на змея, закрыла глаза и зашептала, обращаясь к Горычу – в нём одном была надежда на спасение. Змей ответил царевне и открыл её свой разум: дух Златы обдало льдом, и она увидела мир глазами Морского Царя. Холод сменился жаром, ледяная стихия расступалась перед мощным телом, а дух наполнила Сила, бравшая своё начало из первобытной злобы, вечно таящейся в душе Горыча. Злата, ощутив могучее тело змея как своё, направилась к ослепительному Вихрю, что неумолимо двигался на флот. Царевна чувствовала сияющую силу Вихря – мощную силу, рождённую в вечной борьбе воды и огня. С рёвом замахнувшись на сияющего исполина, Горыч, следуя велению Златы, прорвал бушующую воду. С громоподобным треском молнии внутри Вихря ощетинились разрядами, и Горыча отбросило назад. Вызванная падением зверя волна едва не потопила корабли. Мир перед глазами Златы на мгновение застила тьма, но царевна, совладав с собой, вновь направила Горыча на Вихрь.

Прикованный к палубе Бронимир не мог пошевелиться: как и те сварогины, что остались живы благодаря Слову Златы, он смотрел на то, как Горыч, вздымая волны, отчаянно сражается с ослепительным Вихрем. Сияющий столп отбрасывал змея вновь и вновь, но Злата не позволяла Морскому Царю отступить.

Поражённый происходящим Миодраг не моргая смотрел на Злату: царевна, приворожённая к палубе собственными Словами, неподвижно стояла. Её руки, покрытые инеем, висли плетьми, голова была опущена, а длинные заледенелые волосы облепили покрытое снежной коркой платье, сделав похожей на русалку. Но Миодраг тут же отогнал нелепую мысль: Горыч вновь атаковал Вихрь, следуя велению Слова Златы. Даже Агния не могла заставить Горыча поступать против воли. Какую же силу носит в себе царевна?