За тридевять земель - Екатерина Мекачима

Трёхглавый, казалось, не чувствовал боли от разрядов, которыми защищался Вихрь. Морской Царь вновь и вновь атаковал Вихря, пока сияющий исполин не подвинулся назад.

Ветер Неяви, что кружил над судами и уже почти насмерть заморозил детей Сварога, обратил свой взор на борьбу Морского Царя и Вихря. Чёрные Птицы, метнувшись с небес, пронеслись над судами, сковав их смертным льдом и, шипя, окружили Вихрь.

Громовые стрелы пали на суда, но замёрзшие сварогины и так были неподвижны.

Злату всецело захватила битва: царевна не ведала ледяного холода, сковавшего тело, она шептала, чувствуя вечный жар Духа мощного Горыча. Бронимир из последних сил старался не уснуть; капитан Чернек, кормщик Гудислав и вперёдсмотрящий Зоремир, прикованные к шканцам Словом Златы, спали мёртвым сном, как и остальные поморы. Холод Смерти, защищая людей от громовых стрел, сморил детей Сварога. Миодраг, сделавшись похожим на ледяную скульптуру, как и Бронимир, из последних сил боролся с мороком.

Злата, почувствовав, что ветер Неяви снова с ней, с ещё большей силой направила Горыча на Вихря.

Под раскаты грома и рокот моря, подгоняемый ветрами Смерти и Словом Златы, Морской Царь вновь атаковал крутящийся Вихрь.

Ветер Неяви налетел на сияющего стража Океана Блуждающих Льдов вместе с могучим трёхглавым змеем. Горыч, ревя, отчаянно вгрызался в Вихрь, ветер Неяви набирал мощь, и сияющий Вихрь ещё больше ощетинивался молниями. Но чем неистовее сверкали молнии, тем отчаяннее дул ветер Смерти, что, как и Морской Царь собрав все свои силы, крутил Вихря.

Тучи, стрелы которых больше не сдерживали птицы Неяви, вновь изрыгнули на суда град из громовых стрел. Но нави не ожили в Свете молний, ибо живых на кораблях не осталось.

Бронимир, не выдержав смертельного холода, закрыл глаза.

Только Миодраг, с трудом произнося согревающие Слова, видел то, как ледяная царевна всё ещё шептала, ведя Горыча на врага. Перед меркнущим взором волхва море, следуя утробному гласу Полоза, вместе с Горычем и ветром Смерти пало на Вихря, и исполин, изрыгнув сноп ослепительного Света, рухнул, и громадная волна накрыла корабли.

«Неужели Полоз не исполнил Слова?» – спросил сам себя Миодраг, но ответа в душе не получил: мир померк в ледяной пучине.

Слуги Ния восстановили после шторма «Благомир», и флагман затонувшего флота Солнцеграда стоял в порту Славина, готовый к отплытию. Ний не позволил отправить бересту о погибших судах, и главнокомандующий морского флота Инагост, как и великий князь Зелёного острова Валерад, подчинился его слову.

Инагост, виня себя за то, что безропотно покорился запутанной пряже Макоши, вместе с Валерадом, его дружинниками и поморами взошёл на борт корабля и принял пост капитана. Семья Валерада осталась на Зелёном острове – княгиня Бажена не пожелала покидать Чернаву, оставшись в тереме с обеими дочерьми. Валерад хотел остаться тоже, но Ний был непреклонен: не Инагост должен предстать перед царём, а князь, кто изволил идти против царского слова.

Холодные ветры наполнили паруса «Благомира» – начинался второй месяц осени, ряжен, и внук Стрибога серчал сильнее с каждым днём. Несмотря на то, что Ний велел своим слугам сопровождать «Благомир» и уверял, что стихия пощадит корабль, море строптивыми волнами отвечало Стрибогу, и Инагост, переживший не один шторм, не был уверен в словах очередного слуги Полоза, каковым капитан мыслил Ния. Но вопреки страхам Инагоста, судно достигло Солнцеграда.

Борис находился на посту в дозорной башне, когда заметил белые ветрила флагмана царского флота, отправленного на Запад, – «Благомира». Внимательно осмотрев горизонт в подзорную трубу, юноша не увидел остальных кораблей. Рядом с «Благомиром» плыли только те суда, что несли морской дозор в водах стольных островов. Бересты, насколько знал Борис, общающийся с Ратибором, Запад в Солнцеград не отправлял.

– Неужели остался только флагман, – тихонько прошептал Борис, опуская подзорную трубу. Юноша некоторое время смотрел вдаль, будто проверяя линзы трубы на честность. Но «Благомир» прибывал один. Затянутое низкими осенними тучами серое небо сливалось с таким же серым морем на горизонте. Моросил холодный дождь, и за стенами башни протяжно выл внук Стрибога. Опомнившись, Борис три раза позвонил в колокол – заранее оговоренный сигнал о возвращении флота, отправленного на Запад. Но так как возвращался не весь флот, Борис позвал служку, которому велел передать великому военачальнику Почётной Стражи Солнцеграда Мормагону о том, что «Благомир» вернулся один.

К тому времени, когда «Благомир» причалил к главной пристани Солнцеграда, весть о вернувшемся флагмане достигла царя, и Веслав вместе с наместником Кудеяром в окружении свиты прибыл встречать корабль. Несмотря на непогоду, горожане встречали прибывающий парусник тоже: люди вышли на главную пристань, смотрели с причалов Идры и даже с мостов, соединяющих столичные острова.

С тяжёлым сердцем Инагост ступил на родную землю, и с не менее тяжёлым сердцем князь Валерад сошёл с корабля. Главнокомандующий флотом, заставив себя расправить плечи, пошёл к царю. Великий князь Зелёного острова, стараясь держаться уверенно, двинулся следом.

– Мы проиграли битву, – ответил на немой вопрос Веслава Инагост, поклонившись царю, что в алом плаще восседал на белом коне. – Я выжил благодаря воле Ния.

Восседающий на лошади рядом с Веславом Кудеяр устало закрыл глаза. И почудилось наместнику, что весть, сказанную тихо, услышала не только свита: будто холодный осенний дождь разнёс послание над миром, взволнованным шёпотом прокатившись среди собравшихся людей.

– О битве поведаете в Царском Тереме, – сухо ответил Веслав, и Инагост поклонился. Веслав перевёл взор на Валерада: – Вы тоже дождётесь приёма в Теремном Дворце. – Царь окинул хмурым взглядом поклонившегося ему князя.

По велению Веслава прибывшим подали лошадей, и Инагост с Валерадом последовали за царём и наместником к Царскому Терему. Собравшиеся горожане, перешептываясь, расходились. И людской шёпот был холоднее осеннего ветра: на троне Сваргореи – мёртвая волхва, Западная война с очередным слугой Полоза проиграна, раз вернулся только флагман. Колосаи, судя по вестям с Юга, наступали; пало Слово Гор Рифея, и одним лишь Богам ведомо, кто ещё может явиться из-за Рифейской Гряды. А волхвы предрекали и угрозу с Севера. Шептала молва: неужели Боги отвернулись от царя? И летал шёпот по улицам Солнцеграда, тихо прокрадывался в дома, заглядывал в харчевни и постоялые дворы, разносясь оттуда по всей Сваргорее и овладевая думами людей.