От Русско-турецкой до Мировой войны. Воспоминания о службе. 1868-1918 - Эдуард Экк

– А какой дюже храбрый был.

Дав войскам лишь самый необходимый отдых, приступили к продвижению вперед. Приходилось продвигаться с боем, но главная задержка происходила от постоянного отвлечения частей для отражения упорного натиска австрийцев со стороны г. Санока с целью прорвать блокаду Перемышля. Но мы хоть медленно, но упорно подвигались вперед на обоих направлениях, распространяясь и к западу, и заняли: на Ужокском направлении г. Турку, Лутовиски, Устржики Дольные и хребет Устржики Горные; на Стрыйском – г. Сколе. Вот когда мне пригодился приобретенный в Маньчжурии опыт действий в горах. Мы всегда наступали несколькими колоннами по числу дорог и троп. Превосходно делаемый в штабе расчет движения и точное выполнение диспозиции войсками позволяли действительно осуществить наступление в таком порядке, что головы всех колонн всегда были на одной высоте и противник никогда не знал, откуда ждать главный удар.

Решающим днем овладения Карпатским хребтом явился день, назначенный для атаки перевалов у Бескид, Лятурки, Лабухоры, Тухолки, Ужка.

Особенно было важно прочно овладеть перевалом у Бескид, так как дорога от перевала Ужка поворачивает почти под прямым углом на запад, и при неудаче у Бескид австрийцы могли через Тухолку ударить прямо в тыл войскам, действовавшим против Ужка.

Диспозиция была в точности выполнена, все колонны достигли указанных им пунктиров. На другой день в шесть часов утра предстояла общая атака. И вдруг в 11 часов вечера от начальника 78-й дивизии подали телеграмму: «Необходимо атаку отложить, положение угрожающее. Альфтан».[301]

Отложить атаку значило обречь всю операцию на неудачу. Даже всегда столь сдержанный в серьезные минуты Лазарев – и тот нашелся только сказать:

– Необходимо Альфтана немедленно отрешить, – и стал меня об этом упрашивать.

Я только сказал:

– Отрешить Альфтана значит прямо отказаться от общей атаки. С выгодой заменить его некем, сам я туда своевременно прибыть не смогу. А вот отправьте ему, – и передал Лазареву только что написанную мною телеграмму: «Мысли не допускаю, чтобы доблестная 78-я дивизия не выполнила возложенной на нее задачи и ожидаю донесения о взятии Бескид».

Телеграмму отправили, а сами остались сидеть в томительном ожидании. В два часа ночи в комнату вошел буфетчик собрания татарин Софиян с подносом в руках и доложил:

– Видя, что вы не ложитесь, я приготовил поужинать, – и поставил на стол яичницу, кусок малороссийского сала и хлеба. Это разрядило нас, и со словами:

– Чему быть, того не миновать, – мы принялись за еду.

Только в три часа ночи подали телеграмму: «Все благополучно, все будет исполнено. Альфтан».

На другое утро в 11 часов перевал Бескиды был в наших руках. Успеху атаки содействовал удар генерал-майора Крымова[302] в тыл противнику со стороны Вышкова двумя сотнями кубанцев.

По мере нашего распространения в районе Карпат в состав корпуса стали прибывать все свежие войска: дивизии: 82-я (вскоре была отправлена под Перемышль),[303] 60-я,[304] 61-я,[305] 69-я,[306] 4-я стрелковая,[307] 58-я;[308] 2-й кавалерийский корпус (12-я кавалерийская[309] и Кавказская Туземная дивизии[310]); три полка 2-й Кубанской дивизии[311] и, под конец, бригада 11-й пехотной дивизии.[312] Все эти войска стали называться то 7-м корпусом, то войсками генерала Экка.