Систематическое богословие - Луи Беркхоф

добродетели, ценность которых заключается в них самих, а не в их способности делать счастливыми других.

7. Грех как противостояние низменных страстей человека постепенно развивающемуся нравственному сознанию. Данную точку зрения представил Теннант в своих халсовских лекциях, о которых мы уже упоминали. Это учение о грехе сформулировано так, чтобы было возможно вписать его в теорию эволюции. Естественные побуждения и наследственные признаки, переданные животными предками, являются материалом греха, но становятся грехом только тогда, когда вступают в противоречие с постепенно формирующейся нравственностью. Теории Макдауэлла и Фиске принципиально ничем не отличаются. Теория Теннанта — это неуверенная попытка занять среднюю позицию между библейским и эволюционным представлениями о человеке. Он считает, что человек обладал свободной волей еще до пробуждения в нем морального сознания, поэтому мог выбирать, когда находился перед нравственным идеалом. В то же время он не может сказать, как в процессе эволюции появилась свободная воля. Теннант убежден, что грех есть нарушение нравственного закона при четком осознании нравственного идеала, поэтому совесть осуждает это нарушение и считает злом. По сути, это древний пелагианский взгляд на грех, облаченный в теорию эволюции, поэтому все аргументы, опровергающие пелагианство, опровергают и эту точку зрения.

Главный недостаток рассмотренных теорий заключается в том, что они определяют грех, не принимая во внимание то, что грех по своей сути является стремлением человека освободиться от Бога, противостать Ему и нарушить Его закон. Грех невозможно определить безотносительно к Богу и Его воле, выраженной в нравственном законе.

Б. Библейское представление о грехе

Рассматривая вопрос о том, как Библия понимает грех, следует обратить внимание на несколько моментов.

1. Грех — это особый вид зла. Сегодня много говорят о зле и сравнительно мало о грехе, отсюда и возникает недопонимание. Не всякое зло есть грех. Грех нельзя путать с физическим злом, с тем, что причиняет нам вред. Можно сказать, что не только грех — зло, но и болезнь — зло, но тогда слово «зло» будет иметь два разных значения. Над физической сферой находится еще и нравственная, в которой существует нравственное добро и нравственное зло: только в контексте нравственной сферы мы можем говорить о грехе. Однако даже в этом случае не стоит огулом заменять слово «зло» на слово «грех», поскольку сам термин «грех» имеет более узкое значение. Грех есть нравственное зло. Большинство слов, которое используется в Писании для обозначения греха, указывает на его нравственный характер. Слово «хаттаф» описывает грех как промах, отклонение от правильной траектории. Слова «авель» и «авон» называют грехом недостаток добродетельности и честности, отступление от назначенного пути. Слово «пеша» означает бунт и отказ от подчинения законной власти, нарушение закона и завета, а «реша» — злостное нарушение закона. Кроме того, понятие «грех» — это и вина («ашам»), а также неверность и предательство («мааль»), тщеславие («авен») и извращение природы («ава»). Такой же смысл имеют и соответствующие новозаветные термины: «гамартиа», «адикиа», «парабасис», «параптома», «аномиа», «параномиа» и другие. Значение этих слов, а также манера, в которой Библия говорит о грехе, не оставляет сомнений в том, что грех — это нравственное зло. Грех — это не просто внезапно навалившееся несчастье, отравляющее жизнь человека и разрушающее его счастье, это осознанно выбранный человеком путь зла, ведущий к невыразимым страданиям. По сути, грех — это не некое несовершенство, не выражающееся ни в каких действиях: это не слабость, не ошибка, не дефектность, за которые мы не ответственны. Грех — это действие: противостояние Богу, нарушение Его закона, преступление против Бога, — и за это действие предполагается ответственность. Грех — это результат свободного выбора человека, выбора в пользу зла. Так учит Слово Божие (Быт. 3:1–6; Ис. 48:8; Рим. 1:18–32; 1 Ин. 3:4). Некоторые ученые, применив при изучении Ветхого Завета эволюционную теорию, сделали вывод, что понятие о грехе как о нравственном преступлении появилось лишь со времен пророков. Однако если посмотреть на восприятие греха в самых ранних книгах Библии, с таким выводом трудно согласиться.

2. Грех как зло. Добро и зло несовместимы, они взаимоисключающие. Этически нейтрального положения не существует. И зло, и добро имеют различные степени, но между ними не существует переходных стадий. Одно не превращается в другое в зависимости от количества отрицательного или положительного; чтобы одно стало другим, необходима качественная перемена. Доброе нравственное существо становится злым не потому, что в нем уменьшается степень доброты, а потому, что в нем при совершении греха происходит радикальное качественное изменение. Грех — это не меньшая степень доброты, а зло в чистом виде. Так его представляет Библия. Поэтому в ком нет любви к Богу, в том по определению есть зло. В Писании никогда не говорится о том, что возможно быть нейтральным — не добрым и не злым. Слово Божье призывает нечестивых стать праведниками и иногда говорит о праведниках, совершающих зло, но оно не описывает ни одного случая, когда кто-либо пребывал в нравственно нейтральном состоянии. Человек может находиться либо в одном лагере, либо в другом (Мтф. 10:32–33; 12:30; Лк. 11:23; Иак. 2:10).

3. Грех всегда имеет отношение к Богу и Его воле. Даже древние догматики признавали, что верно определить грех вне его связи с Богом и Божьей волей невозможно. Они настаивали на этом и обычно говорили, что грех есть «неполное исполнение Божьего закона». Несомненно, формально это определение верно. Однако тут же возникает вопрос: а что есть закон? Чего он требует? Ответив на этот вопрос, мы сможем определить грех фактически, обозначить его содержание. Итак, все согласны с тем, что главное требование закона — это любовь к Богу. А если содержание нравственного добра — это любовь к Богу, значит, нравственное зло должно заключаться в прямо противоположном: в разделении с Богом, противостоянии Ему и ненависти к Нему, а это есть постоянное преступление закона в мыслях, словах и делах. Следующие отрывки ясно показывают, что Писание определяет грех отношением к Богу и Его закону, написанному на скрижалях сердца или данных Моисеем (Рим. 1:32; 2:12–14; 4:15; Иак. 2:9; 1 Ин. 3:4).

4. Грех включает в себя и виновность, и нечистоту. Виновность — это состояние, в котором пребывает тот, кто заслужил осуждение и подлежит наказанию за нарушение закона или нравственных правил. Понятие «виновность» выражает связь между грехом, с одной стороны, и правосудием и наказанием по закону, с другой стороны. Но даже в этом случае оно может иметь двоякое значение. Во-первых, оно может указывать на присущее грешнику состояние: виновность за отсутствие добрых заслуг и наличие дурных заслуг, требующие наказания. Дабни называет это состояние «потенциальной виновностью». Виновность в этом смысле неразрывно связана с грехом, она возлагается только на согрешивших и присутствует постоянно: если она однажды была возложена, прощение ее снять не может. Во-вторых, понятие «виновность» может означать наказание, требуемое правосудием. Это, как говорит Дабни129, «актуализированная виновность». Это не присущее человеку свойство, а исполнение наказания за преступление, установленное законодателем. Такая вина может быть снята при условии, если требования закона будут исполнены лично виновником или его представителем. Хотя многие и отрицают наличие элемента виновности в грехе, такая позиция противоречит тому факту, что наказание за грех было обещано и приведено в действие. Кроме того, эта позиция противоречит самому Писанию (Мтф. 6:12; Рим. 3:19; 5:18; Еф. 2:3). Под нечистотой мы понимаем врожденную испорченность каждого грешника. Это реальное состояние всех людей. Оно всегда вызывает виновность. Виновность в смысле наказания, требуемого правосудием, можно представить и без личной нечистоты, однако на практике виновность всегда влечет за собой нечистоту. Поскольку каждый человек виновен в Адаме, он рождается с испорченной природой. О греховной нечистоте Писание ясно учит в Иов. 14:4; Иер. 17:9; Мтф. 7:15–20;