Зеркала и галактики - Елена Вячеславовна Ворон

нависла угроза. Еще две-три подобные беседы у костра – и мужики всерьез вознамерятся добыть чудо кошачьей природы. Он поднялся на ноги, бросил в костер охапку сучьев. К ночному небу взлетели искры, метнулось пламя.

– Вот что, соседи. – Элан обвел взглядом обратившиеся к нему лица. – В свое время я с Котом ел из одной миски, спал на одной постели. И многие из вас котенком держали его на руках. Так вот мой нож, – он коснулся ладонью ножен, – а там, – указал в направлении отцовского дома, – мое ружье. И если у кого-нибудь появится шкура Кота, я пристрелю того удальца, как бешеную собаку.

Кто-то захохотал, кто-то выбранился, однако в поселке знали, что с молодым Ибисом шутки плохи. Его угрозу запомнили. И все же нет-нет да и заходила меж стариками речь о том, что диковинный зверь, глядишь, дался бы в руки. Городские готовы платить сумасшедшие деньги, лишь бы увидеть хоть след его лапы. Если б только младший Ибис не крутился в поселке, а то неровен час…

Когда Элану исполнилось пять лет, Кот был ростом с обычного мурлыку, и маленький хозяин таскал его на руках, как игрушку. Кот вымахал размером с полицейскую собаку, когда хозяину стукнуло десять.

Веселый и добродушный, он все же хватил лапой Терезу, младшую сестренку Элана, когда озорница ткнула прутом в его чувствительный розовый нос. От когтей остались глубокие раны, и Терезу едва спасли.

Вечером отец снял со стены одно из ружей – легкую двустволку, неважную, нелюбимую. Дослал патрон, взял виновника за шкирку – а тот уже доставал ему до пояса – и вывел со двора. Кот стоял смирно, понурив голову, подрагивая кончиком хвоста. Ян Ибис вскинул ружье. Зверь поднял желтую, в коричневых пятнах морду и издал тихое «муррр» – словно просил прощения. И откуда-то выметнулся тринадцатилетний Элан, пал возле Кота на колени, обхватил за шею.

– Не стреляй!

– Он чуть не задрал ребенка. Отойди.

– Не уйду, – объявил Элан. – Хочешь – стреляй в меня.

И было у него в лице что-то такое, отчего отец сдался, закинул ружье за спину.

– Ладно, сын. Но ты сделаешь так, что его здесь не будет.

Элан увел друга в лес.

Кошки быстро дичают, но Кот дичать не желал. Он снова и снова возвращался в поселок, и раз за разом мальчишка уводил его обратно, а мать провожала их взглядом плачущих глаз. Она приехала на Светлое озеро с младенцем на руках и с крошечным котенком в корзине – и вот что выросло из них обоих.

Осенью, когда начались занятия в колледже, Элан отказался ехать в город:

– Кот вернется, и его убьют.

Это продолжалось год. Кот возвращался все реже, все более осторожный. Он помнил старожилов, которые когда-то забавлялись с живой игрушкой, и не отказывался принять ласку смелых рук, а порой сам терся мордой и мурлыкал. Затем он перестал наведываться в Отрадный, и Элан сам дни напролет пропадал в лесу. Мать шепотом причитала, отец хмуро помалкивал, а в доме завели простую кошку.

В конце концов зверь начал решительно избегать людей и превратился в заветную дичь. Однако угроза тигреро не забылась, и Кот жил под ее зыбкой охраной вот уже десять лет.

– Котяра… Котище… Все растешь, братец?

Кот терся щекой о плечо человека, жмурил желто-зеленые глаза. Элан почесывал его за ухом, обнимал пушистую шею. Желтый зверь, точно пятно солнечного света в пасмурный день. Сидя на земле, он мог положить морду хозяину на плечо.

– Зверюга… В кого ты такой уродился, огромный? А? Вот скажи мне, скажи.

Кот блаженствовал, громко урча. Гость с какой-то чужой планеты. Откуда он взялся, Бог весть. Мать рассказывала – подарили, а был он тогда, как все котята.

Внезапно Кот насторожился, вскинул голову, поставил уши. Беспокойно переступил лапами – и скользнул в заросли, растворился в них.

Элан столько рассказывал Кэтрин о своем названом брате, мечтал, чтобы они встретились, возил жену на Светлое озеро – но Кот не соизволил к ней выйти. А Кэтрин уже нет… Не сберег; свою первую, единственную женщину – не уберег от смерти. Без нее будто померкло солнце, и мир окутался горькой сизой дымкой. Сейчас, спустя два месяца после ее гибели, пронзительная боль начала притупляться, но медленно – Боже, как медленно…

Тигреро оттолкнул катер от берега, прошлепал по мелкой воде и шагнул через борт. Суденышко покачнулось и начало разворачиваться.

И вдруг – человеческий крик, выстрел, жалобный вопль. Второй выстрел. Сердце оборвалось. Он выскочил из катера, вломился в прибрежные заросли. Летел как на крыльях, прикрывая лицо от хлещущих веток, и знал, что бежать уже поздно.

Кот лежал на прогалине – потускневший, словно заблудившееся солнце умерло от тоски по небу. Рядом были охотники: один стоял с ружьем в руках, другой сидел на земле, потирая светловолосую голову. Его ружье валялось в стороне. Городские; те, что прибыли сегодня утром. Старый Медь, с двуствольным экспрессом в руках, растерянно топтался поодаль. Это его выстрел грохнул вторым.

– Ты что натворил?! – вскрикнул Элан.

Охотник, который стоял с ружьем, обернулся. Тигреро подошел, неловко подволакивая ноги, не отрывая взгляд от вытянувшегося на траве названого брата.

– Да выпрыгнул, понимаешь, махина такая! – не поднимаясь с земли, объяснил белокурый. – С ног сшиб, будто снаряд какой. – Он ощупал затылок. – Башка чуть не треснула.

Не слушая, Элан опустился на колени, приподнял тяжелую морду зверя.

– Кот… Котище мой…

Две раны: одна кровавая, в шею, другая аккуратная, под правое ухо. Хорошие выстрелы.

– Твой, что ли? – с досадой спросил охотник с ружьем. – Домашний скот? Тогда почему бегает без ошейника?

– Кот… – Элан провел ладонью по мягкой подушке щеки, по упругим усам. – Что же ты, а?

– Да он выпрыгнул, чуть не затоптал! Я думал, заест, – снова пояснил контуженный. – Марк и выстрелил, а проводник вон добил, – он указал на обескураженного Медя. – А что было делать?

Элан не слышал. Он обращался к Коту:

– Зачем ты, бешеный? Всегда хоронился от людей… Ну что ты наделал, Котяра?

Мертвый Кот не мог объяснить, что ему вздумалось, почему он, столько лет скрывавшийся от охотников, вдруг выбежал на человека.

– Ну ладно, парень, ладно. – Марк повесил ружье на плечо. – Всякое бывает; давай разойдемся по-хорошему. Сколько ты за него хочешь? Я отдам, сколько скажешь. Лады?

– Отвяжитесь, – вмешался Медь. – Тут не до денег. – Старый проводник опомнился. Получается, это он взял заветную дичь. Но Медь не виноват, на карту была поставлена жизнь клиента. – Эл, помочь чем-нибудь?

Не отвечая, Элан обхватил Кота подмышки, поднатужился,