Последнее лето - Елена Арсеньева

«Ничего себе! – охнула про себя Сашенька. –Столько берет отец за прием. И многие врачи просят дешевле… А тут какой-токолдун… Ой нет, не какой-то. Врачей и адвокатов много, а колдун – один.Один-единственный, кто может причаровать Игоря Вознесенского!»

– Я согласна, – быстро сказала она. – Когдапойдем? Можно сегодня? Я только за деньгами сбегаю, у меня с собой нетустолько.

– Ух ты, какая прыткая, – пробормотала растеряннаяМилка-Любка. – Нет, сегодня нельзя, сначала мне с ним сговориться нужно.

– Тогда завтра! – решительно проговорила Саша.

– Ну, давай завтра, – кивнула Милка-Любка. –Приходи в это же время на Новую площадь, на базар, стань там, где гребенкиразные продают, я к тебе подойду.

– Завтра понедельник, базара не будет, – напомнилаСаша.

– Эх ты, забыла я! – всплеснула рукамиМилка-Любка. – А я-то собиралась заодно гребенку новую купить, нынче уж непоспею, в «Магнолию» возвращаться пора… Ну да ладно. Тогда давай у складоввстретимся, у тех, что на Прядильной улице. К воротам подходи, и я тудаприбегу.

– Хорошо! – быстро сказала Саша. – А ты когдак колдуну пойдешь договариваться?

– А что такое? – удивилась Милка-Любка.

– Иди прямо сейчас, слышишь! А то вдруг он уйдеткуда-то?

– Эк тебя разобрало, сердешная! – чуть ли не сослезой сказала вдруг Милка-Любка. – Ой, жалко тебя, ой, разревусяя… – И она в самом деле громко всхлипнула. – Да разве можно так –из-за мужика-то? Плюнь, плюнь на него, падлу, забудь, найдешь еще свое счастье!

– Нет, – медленно покачала головой Саша. –Без него мне счастья нет.

– Эхма… Без него нет, а с ним будет ли? – унылопромолвила Милка-Любка, которую, видимо, жизнь сделала немалой философкой. Но,увидев, что Сашины глаза тоже сделались на мокром месте, торопливо замахаларуками: – Тихо, тихо! Не плачь! Сделаю, как просишь! Я уже иду к колдуну,видишь?

И она, для наглядности подобрав юбку, споро побежала черезплощадь к Немецкой улице. Споткнулась на гранитном поребрике, окаймлявшемдеревянный тротуар, обернулась, засмеялась…

– Завтра на Новой площади! – донеслось до Саши, иМилка-Любка скрылась за домами.

* * *

Кто это сказал, что жизнь интересна не сама по себе, а темисюрпризами, которые она преподносит? Неважно, впрочем, как его звали, этоголюбителя неожиданностей, а важно, что был он идиот!

Сюрпризы… Их Лидия с детства ненавидела. Если тебе говорят:«Сюрприз!» – непременно жди гадости. Вот хорошенькая коробочка с ленточкой,которая непременно завяжется узелком, и ты испыхтишься, ногти переломаешь,развязывая ее. Потом осторожно открываешь коробочку. Разворачиваешь шелковистуюбумагу. Ждешь невесть чего… а там лежит какая-нибудь ерундовина, которая тебевовсе не нужна, которую только и можно, что кому-то передарить, да и то стыднобудет сделать такой подарок.

Но это еще ладно. Бывают сюрпризы и похлеще. Только берешькоробочку в руку, а она – р-раз! – сама в твоих руках распахивается иоттуда выскакивает отвратительный чертик, разевает рот и визжит, как визжитнечистая сила в «Потонувшем колоколе» Гауптмана: «Кво-ракс! Бре-ке-ке-кекс!»

Чудилось, этот издевательский визг доносился до Лидии, когдаона слушала Андрея Туманского, внезапно заявившегося к ней, заставившегоотложить поездку в рукодельную школу для девочек (жена управляющего весьмаактивно занималась благотворительностью и устройством судеб выпускниц школы),выслушать его… И после этого и речи не могло быть ни о какихдевочках-рукодельницах. Ничья судьба более не интересовала Лидию, кромесобственной. Еще бы! Раньше она думала, что делает в жизни только то, чтохочет. Теперь оказалось, что вся ее жизнь должна складываться так, как укажетАндрей Туманский. И не только должна, а уже складывается. Потому что Бориска…обожаемый, вожделенный… лучший из всех в мире… без которого Лидия уже не можетобходиться…

Бориска и Туманский – одна шайка!

И если она хоть в чем-то ослушается Туманского, он расскажетНиките, что у его жены есть любовник, и этот любовник – уголовник, убийца,которого разыскивает полиция. Наверное, они крепко связаны. Какими-то общимиделами, может быть, кровавыми преступлениями.

Эх, если бы можно было выдать Туманского Смольникову! НичегоЛидии не хотелось так страстно, как сделать так, но… это же все равно что выдатьБориску, она прекрасно понимала. А с другой стороны, схватят Туманского – непоздоровится и Никите, который привез его из Москвы и дал работу на заводе.Лидии было страшно даже представить, сколько здесь накуролесил вкрадчивыйнегодяй. Эх, легковерный добряк Никита, убежденный, что Туманский давноотрешился от своих социалистических заблуждений!

Лидия прижала ладони к щекам. Руки были ледяные, а щекигорели, и она во время разговора только и делала, что снова и сноваприкладывала ладони к лицу, но они мгновенно нагревались, как от печки, и ейстановилось еще хуже. И в голове шумело.

Сюрприз… Что и говорить – славный сюрприз!

– Да вы не волнуйтесь так, Лидия Николаевна! –долетел сквозь гул голос Туманского – участливо-омерзительный. Казалось, емусамому неприятно видеть, какое кошмарное, разрушительное впечатление произвелина Лидию его откровения. – Неужели вы не поняли, что я вовсе не жаждупортить вам жизнь? Я искренне привязан к Никите Ильичу и к вам, считаю васпрекрасными людьми. Я благодарен вам, поверьте! Я забочусь о вашем здоровье, овашем благе…

Лидию так и передернуло.

Ох, какая гнусность – эти намеки на здоровье! Ну да, у неепрошли застарелые, мучительные мигрени с тех пор, как в ее жизни появилсяБориска. Впрочем, Туманский о мигренях не знал… а все-таки гнусно, гнусно!

– Единственное, чего я хочу от вас, Лидия Николаевна,так только помощи. Совсем небольшой помощи!

– Что, листовки ваши разбрасывать? Где? В рукодельнойшколе? Нет, туда, конечно, вы и сами пробрались. На балу в Дворянском собрании?В клубе дам-патронесс Энска и губернии? На приеме в доме губернатора?