Историк - Элизабет Костова

Тут подоспела Элен, и мы перебрались в ресторан с его сияющими скатертями и ужасным фарфором. Заказывала опять тетя Ева, а я устало откинулся назад, прислушиваясь к их разговору. Насколько я понял, сперва они перекидывались добродушными шутками, но скоро лицо Евы омрачилось, и я заметил, как рассеянно она вертит в пальцах вилку. Потом она шепнула что-то Элен, и та тоже сдвинула брови.

— Что-то случилось? — забеспокоился я.

На сегодня мне по горло хватило тайн и загадок.

— Тетя сделала открытие. — Элен понизила голос, хотя вряд ли многие из ужинавших за соседними столиками знали английский. — Довольно неприятное для нас.

— Какое?

Ева кивнула и снова заговорила, еще тише, и брови Элен сходились все теснее.

— Черт, — шепотом выбранилась она, — тетю спрашивали о тебе — о нас обоих. Она говорит, к ней сегодня зашел в гости старый знакомый — следователь из полиции. Извинился и уверял, что это обычная процедура, но на самом деле он допрашивал ее: о цели твоего приезда в Венгрию и о наших… о наших отношениях. Тетя в таких делах понимает, и ей удалось кое-что вытянуть из него. Следователь проговорился, что, как вы говорите, навел его Гежа Йожеф.

— Гежа! — Я вытаращил глаза.

— Я ведь предупреждала. Он и на конференции пытался меня расспрашивать, но я пропускала вопросы мимо ушей. Видимо, он основательно рассердился.

Элен помолчала.

— Тетя говорит, что он служит в тайной полиции и может быть очень опасен. Там не одобряют последних либеральных реформ и держатся старых порядков.

Что-то в ее голосе подтолкнуло меня спросить:

— Ты и раньше об этом знала? И в каком он чине? Она виновато кивнула:

— После расскажу.

Я, пожалуй, предпочел бы знать поменьше, но мне стало тошно от мысли, что этот красавец-атлет выслеживает нас.

— Чего ему нужно?

— По-видимому, он полагает, что ты занимаешься не только историей. Заподозрил, что ты ищешь здесь что-то.

— И он прав, — тихо заметил я.

— И он решил во что бы то ни стало выяснить, что тебе понадобилось в Венгрии. Уверена, он уже знает, куда мы сегодня ездили, — надеюсь только, что мать не станут допрашивать. Тетя постаралась сбить следователя со следа, но она беспокоится.

— А твоя тетя знает, что… кого я ищу?

— Да. Я надеялась, что она сумеет нам помочь.

— Может, она что-нибудь присоветует?

— Она только сказала: хорошо, что мы завтра улетаем. Советует до отъезда не вступать в разговоры с незнакомыми людьми.

— Еще бы! — сердито буркнул я. — Может, твой Йожеф подъедет в аэропорт проводить нас и изучить документы о Дракуле?

— Прошу тебя… — чуть слышно шепнула Элен, — не шути с ним, Пол. Все очень серьезно. Если я собираюсь вернуться…

Я пристыжено умолк. Я и не думал шутить, просто хотелось выплеснуть раздражение. Официант принес десерт: кофе и пирожные — и тетушка Ева принялась угощать нас с материнской заботой, словно, хорошенько откормив, надеялась защитить от мирового зла. Пока мы ели, Элен рассказала тете о письмах, и та медленно, задумчиво кивнула, но ничего не сказала. Когда наши чашки опустели, Ева подчеркнуто повернулась ко мне, а Элен, потупившись, стала переводить.

— Милый юноша, — начала тетя Ева, сжимая мне руку, точь-в-точь как ее сестра сегодня днем, — не знаю, доведется ли нам еще встретиться, хотя и надеюсь увидеть вас снова. А пока позаботьтесь о моей любимой племяннице или хотя бы позвольте ей позаботиться о вас.

Она кинула на Элен лукавый взгляд, но та притворилась, что ничего не замечает.

— И постарайтесь, чтобы вам обоим удалось в целости вернуться в университет. Элен рассказала мне о вашем деле — достойная цель, но если вы не добьетесь своего очень скоро, возвращайтесь домой и будьте уверены, что сделали все, что могли. Тогда подумайте о своей жизни, мой друг. Вы еще молоды, и у вас все впереди.

Она промокнула губы салфеткой и поднялась. У дверей гостиницы они с Элен молча обнялись, а потом она склонилась ко мне, чтобы расцеловать в обе щеки. Ева была сурова, и слезы не блестели в ее глазах, но я видел в ее лице глубокую, тихую печаль. Элегантный автомобиль ждал у подъезда. Последний раз я увидел короткий взмах ее руки в окне машины.

Минуту Элен, как видно, не могла заговорить. Она повернулась ко мне и снова отвернулась. Наконец собралась с силами и решительно взглянула на меня.

— Пойдем, Пол. Наш последний час свободы в Будапеште. Завтра надо будет с утра спешить в аэропорт. Я хочу погулять.

— Погулять? — засомневался я. — А как насчет тайной полиции, которая мной интересуется?

— Они хотят выведать, что тебе известно, а не зарезать в темном переулке. И не задавайся, — добавила она с улыбкой, — мной они интересуются ничуть не меньше. Хорошо, будем держаться освещенных улиц, но я хочу еще раз пройтись по городу.

Я согласился с удовольствием: понимал, что сам могу никогда больше не увидеть Будапешта, — и мы снова вышли в благоуханную ночь. Мы бродили по набережным, держась, как обещала Элен, освещенных мест. У большого моста она задержалась и вдруг решительно взбежала на него, скользя ладонью по перилам. Над широкой водой мы снова остановились, оглядывая раскинувшиеся на берегах Буду и Пешт, и я снова ощутил величие Будапешта и страшный след, который оставила на нем война. Элен постояла у перил и медленно, словно бы нехотя, повернулась, чтобы вернуться в Пешт. Жакет она сняла, и я вдруг заметил на ткани ее блузки неровное черное пятно. Склонившись ближе, я разглядел огромного паука, успевшего заткать ей паутиной всю спину — я ясно видел блестевшие в свете фонарей тончайшие нити. Тогда я вспомнил, что видел паутину на перилах моста, по которым она вела рукой.

— Элен, — мягко сказал я, — не пугайся, у тебя что-то на спине.

Она застыла.

— Что там?

— Я сейчас смахну, — еще мягче проговорил я. — Просто . паук.

Она вздрогнула, но послушно замерла, ожидая, пока я стряхну тварь с ее спины. Признаться, и меня пробрала дрожь — я впервые видел такого огромного паука: почти с мою ладонь. Он с отчетливым глухим стуком свалился на перила моста, и Элен взвизгнула. Впервые она при мне выдала испуг, и от этого тихого вскрика мне захотелось вдруг схватить и встряхнуть ее или даже ударить.

— Все в порядке, — сдержавшись, поспешно проговорил я. Она всхлипнула еще пару раз, прежде чем взяла себя в руки. Удивительная женщина: не дрогнув, стреляет в вампира и визжит при виде паука. Правда, день выдался долгий и трудный. Она снова удивила меня, когда, глядя на реку, сказала:

— Я обещала рассказать про Гежу.

— Ты не обязана ничего рассказывать, — процедил я, стараясь скрыть раздражение.

— Не хочу лгать молчанием.