Всего лишь тень - Карин Жибель

Хлоя проводит рукой по волосам.

– Я забыла.

– Ну конечно… Ладно, мадемуазель, мы не можем терять понапрасну время, вы должны понимать.

Она испепеляет его взглядом, он остается непоколебим.

– Лично я думаю, что вам приснился кошмар.

Веки Хлои смыкаются. Она только чуть покачивает головой.

– Я думаю, вы выпили больше, чем следовало, несомненно, из-за того, что вас вчера уволили. К тому же вы приняли таблетки. Судя по тому, что вы рассказали вчера вечером моим коллегам, вы не в первый раз вызываете полицейские службы из-за загадочного нападения… И мне кажется, вы в очередной раз что-то выдумали, чтобы вам пришли на помощь.

Он встает с сознательной медлительностью, садится рядом с Хлоей. Берет ее левую руку в свои, улыбается ей.

– И вы нуждаетесь в помощи, мадемуазель, – говорит он с удивительной мягкостью. – Вы не должны так оставаться.

Глаза Хлои внезапно наполняются слезами.

– Вы должны обратиться к врачу. К психологу или психиатру. Я могу вызвать «скорую», если вы пожелаете.

У Хлои больше нет сил. Ни протестовать. Ни объяснять. Ни приводить доводы.

В теле не осталось ни капли энергии.

– Мы можем отвезти вас в больницу и доверить специалисту. Хотите, я позвоню?

Хлоя колеблется; если она согласится, они ее запрут в лечебнице. Что угодно, только не это.

– Нет, – отвечает она.

– Знаете, вы не правы. Вы в опасности, как мне кажется. Но я не могу вас заставить, так что…

Он отпускает ее руку, отворачивается.

Все кончено.

Она снова добыча.

Всего лишь добыча.

Я вернусь. И прикончу тебя.

– Его нашла консьержка, – поясняет Маяр. – Она приходила к нему раз в неделю делать уборку.

В полном ступоре капитан Вийяр смотрит на труп Александра. Тот лежит на животе среди осколков журнального столика в гостиной со своим «зиг-зауэром» рядом с правой рукой. Его лицо повернуто к окну и купается в ясном свете. И огромная лужа крови. Его глаза открыты и несут неподдающееся расшифровке послание.

– Черт, быть такого не может, – бормочет капитан. – Алекс, быть такого не может…

Комиссар Маяр прислоняется к стене. Он тоже смотрит на друга. Вернее, на то, что от него осталось.

Прибывает медэксперт, обменивается рукопожатиями с обоими мужчинами. И тут же приступает к работе, в отвратительной тишине.

В конце концов Маяр садится. Ноги его не держат.

– Я бы сказал, что он мертв около двадцати четырех часов, – после недолгого осмотра объявляет медик. – Самоубийство, вне всякого сомнения.

– Это моя вина, – тихо говорит комиссар. – Я не должен был так ему об этом сообщать…

Вийяр вопросительно на него смотрит.

– Я позвонил ему вчера. И сказал, что Генеральная инспекция его отстранит. Что я ничего не смог сделать, чтобы прикрыть его. Он застрелился сразу после…

Капитан снова поворачивается к Александру. Хотя зрелище невыносимое.

– Вы убили его, – не церемонясь, бросает он. – Работа была всем, что ему оставалось.

– А что я мог сделать? – защищается дивизионный.

Вийяр не отвечает; он подходит к медэксперту, склонившемуся над Гомесом.

– Странно, что он надел глушитель, прежде чем покончить с собой, как по-вашему?

Коп в нем берет верх. Медик пожимает плечами.

– Может, не хотел, чтобы соседи сбежались. Чтобы его не нашли слишком быстро и не отвезли в больницу…

– Ты сейчас глупость сморозил, – нервно замечает капитан. – Когда кто-то пускает себе пулю в голову, какая важность, найдут его через тридцать секунд или через полгода? Он так и так мертв.

– Ты не хуже моего знаешь, что от пули в голову необязательно умирают мгновенно. Кстати, он умер не сразу.

– С чего ты взял? – спрашивает Вийяр.

– Количество крови… Сердце еще билось какое-то время. По крайней мере час.

Маяр убегает в другой конец квартиры. Вот уже многие годы он не плакал.

* * *

Потолок белый. Нейтральный цвет, в котором есть что-то угнетающее. Особенно если смотреть на него несколько часов подряд.

Я вернусь. И прикончу тебя.

«Вальтер» у правой руки, левая на сердце, Хлоя лежит прямо на полу, на паркете.

Лечь на кровать невозможно. Даже если она постирает простыни с хлоркой, даже если сменит матрас.

Пистолет она больше не выпустит из рук. Ни на одну секунду. Даже чтобы сходить в туалет.

Он умер из-за тебя. Сдох как собака… Бай-бай, майор Гомес!

Из-за меня.

Но нет, он не умер. Он не может умереть.

– Алекс! – внезапно кричит она.

Медленно встает и идет в ванную. Лицо у нее бледное, глаза блестят. В них страх, по-прежнему и навсегда.

Он не может умереть. Не так, не сейчас.

Она запирает замок, кладет пистолет на борт ванны и не задергивает занавеску.

Лейка душа выплевывает поток, Хлоя оставляет глаза открытыми. Хотя их обжигает.

Ты сильнее его, я знаю. Он не смог бы тебя убить.

Она долго стоит так, опершись двумя ладонями о кафель, настороженно прислушиваясь.

Добыча никогда не отдыхает. Только если хочет умереть.

После отбытия копов это ее шестой поход в душ.

Скоро у нее не будет кожи. И все равно она останется грязной. Потому что это внутри. Потому что это в глубине ее.

Вкус его губ на ее собственных. Какая мерзость. Она глотает горячую воду и выплевывает ее сильной струей.

Этой ночью она не узнала ни его улыбку, ни запах. А потому вся в сомнениях.

Было темно, я умирала от страха. Мускусный аромат скрывает запах кожи…

Наконец она закрывает кран, одевается, сушит волосы и даже дает себе время подкраситься. Попытка закамуфлировать ужас.

Но никакие тени на веках, никакие румяна не могут скрыть того факта, что она достигла дна.

Она садится в свой «мерседес» и направляется в Мезон-Альфор.

* * *

Она звонила в дверь, стучала. Снова и снова.

Через какое-то время открылась дверь напротив и на лестничную площадку вышла пожилая дама. Элегантная, одетая с иголочки. Она подошла к Хлое и мило улыбнулась:

– Вы кого-то ищете, мадемуазель?

– Я пришла к месье Гомесу. Я его друг.