Волкодав - Мария Семенова

«Тройку рукой? Как это – не может быть! – возмутилсяГоркун деланным недоверием бабки. – Да я сам видел на ярмарке, лет… погоди…да, лет пятнадцать назад. Кто? Уж прямо так и не помню! Кузнец МежамирСнегирь!..»

Два дня спустя Елень Глуздовна с нянькой сообща выдумали длястарухи предлог побывать на улице кузнецов. Мастер Удача подробно обсудил сХайгал форму и украшения нового поясного ножа и прямо расцвёл, обнаружив вбабке истинного знатока хороших клинков. В разговоре замелькали именапрославленных мечей и их великих создателей. Старуха невзначай упомянулаМежамира Снегиря, и Удача вздохнул.

«Добрый был мастер, жалко его… Почему? Так ведь он женился врод Серого Пса, сама знаешь, как у них принято. А с Серыми Псами потом помнишьчто было?.. Грешно говорить, а только доброе дело тот сделал, кто Людоеда взамке спалил…»

Волкодав, Волкодав… Кнесинка смотрела на последнего СерогоПса, неподвижно и молча сидевшего подле неё, и знала, что он никуда не уйдёт. Апока он с ней, она была в безопасности. Она передвинулась так, чтобы колениощущали тепло его тела. И постепенно задремала.

Я всякое видел и думал, что знаю, как жить.

Но мне объяснили: не тем я молился Богам.

Я должен был жизнь на добро и любовь положить,

А я предпочёл разменять на отмщенье врагам.

Воздастся врагам, мне сказали. Не ты, так другой

Над ними свершит приговор справедливой судьбы.

А ты бы кому-то помог распроститься с тоской,

Надежду узреть и о горе навеки забыть.

Ты грешен, сказали, ты книг золотых не читал.

Ты только сражаться науку одну превзошёл.

Когда воцарится на этой земле Доброта,

Такие, как ты, не воссядут за праздничный стол.

Чем Зло сокрушать, мне сказали, ты лучше беречь

Свободы и правды крупицы в душе научись…

Но те, на кого поднимал я свой мстительный меч,

Уже не загубят ничью беззащитную жизнь.

Я буду смотреть издалёка на пир мудрецов.

Пир праведных душ, не замаранных чёрной виной.

И тем буду счастлив, поскольку, в конце-то концов,

Туда соберутся однажды спасённые мной.

Маленькое войско вновь двигалось вперёд по Старой дороге. Вцелости сохранилась одна-единственная повозка – в основном благодаря тому, чтомаронг действительно не горел. Огонь жадно лизал резные красноватые бортики, ноуцепиться за них так и не смог. Теперь в повозке, по непререкаемому распоряжениюкнесинки, устроили раненых. Приданое, ту часть, что удалось спасти, перегрузилина лошадей. Будь вокруг по-прежнему, как до Ключинки, дружественная страна,покалеченных вполне можно было бы оставить в любой придорожной деревне. Людямкнесинки всюду с радостью предоставили бы и уход, и защиту. А по зимнему пути всамый Галирад отвезли бы. Здесь, за Сивуром, на дружбу местных жителейнадеяться не приходилось.

Если они вообще были здесь – жители.

Государь Глузд, недавно путешествовавший в Велимор, и туда иобратно проезжал по Новой дороге. А здешними местами дальше Кайеранских трясинне забирались ни Эртан, ни даже её дедушка. Воительница сумела припомнить лишьсмутные слухи о лесных племенах, вроде бы приходившихся луговым вельхам дальнейроднёй. Только родство это, по её словам, было таково, что мало кто стал бы имгордиться. Коли уж лесной клан, избравший спокойное уединение зелёных крепей,заработал малопочтенную кличку «болотного», то здешний народец, если, конечно,он вправду был ростком от вельхского корня, следовало бы назвать самое ласковоетрясинным. Другое дело, Эртан не хотела ни на кого попусту наговаривать и зряхаять тех, кого ни разу в глаза не видала.

Воительница говорила медленно, почти не раскрывая глаз и тои дело останавливаясь передохнуть. Иллад вообще не советовал ей разговаривать,но она не слушала. Она полулежала в повозке, схваченная поперёк груди широкойповязкой. Как ни бережно правила конём старая Хайгал, время от времени колесонеизбежно наезжало на камень или попадало в колдобину. Тогда Эртан молчасерела, стискивая зубы. Раненые мужчины время от времени беззлобно препирались,споря, чья очередь устраиваться подле неё.

– Может, я тоже кое-что слышал про здешнийнарод, – проговорил Волкодав. Он оберегал подстреленного разбойникамиСерка и вёл жеребца в поводу, благо поезд и так двигался со скоростьюпешехода. – От одного торговца, – продолжал венн. – Те людивышли к дороге, и он предложил им на продажу горшки. Они только плюнули: лепка,мол, не прародительская. Купец так понял, у них если что не принято, значит, неот Светлых Богов. Он называл их харюками. А те или не те, сам я не знаю.

– Харюки, – задумчиво отозвалась кнесинка. –По-веннски это, кажется, значит «угрюмцы»?

Она тоже шагала пешком, хотя Снежинка в битве не пострадала.Волкодав сильно подозревал, что кнесинка хотела разделить с пешими ратниками ихтяготы и тем самым уважить простых походников, спасших ей жизнь.

Что касается Лучезара – он больше не уговаривал «сестру»держаться поближе к дружине. Он считал себя горько и несправедливо обиженным иобиду свою всячески подчёркивал. Как и намерение по-прежнему служить кнесинке изащищать её, невзирая ни на что. Его люди ставили лагерь в виду остальных, ноне рядом. И во время переходов держались так же: вблизи, но особняком. Соскорбным достоинством ни за что ни про что впавших в немилость. Волкодав видел,что кнесинку чем дальше, тем сильнее мучила совесть. По его мнению, совершеннонапрасно.

Шли третьи или четвёртые сутки с тех пор, как они, с честьюпохоронив павших, покинули Кайераны. Уже близок был полдневный привал, когдакнесинка Елень, внезапно на что-то решившись, взяла телохранителя за руку изаставила отойти от повозки, чтобы никто не услышал.

– Мы все были неправы, – понизив голос, сказалаона Волкодаву. – Лучезар – что уговорил меня ехать Старой дорогой. Я –больше всех, потому что послушалась… если бы не послушалась, никто не погиб бы,ведь так?.. – Голос кнесинки дрожал, она пыталась говорить твёрдо, но он-товидел, что Елень Глуздовна была готова заплакать. – И ты былнеправ, – продолжала она. – Зря ты ударил Лучезара. Почему ты так нелюбишь его? Ну, норов у него не мёд, но уж… Он родич мне…

Волкодав тоскливо посмотрел вокруг и ничего не ответил. Ачто тут отвечать.

– Молчишь, – вздохнула кнесинка. – Я же вотпризнаю, что зря здесь поехала… – И сердито вскинула на него глаза. –Правду говорят о тебе: ловок драться, так и думаешь, что кругом прав!

– Я не бил боярина, госпожа, – мрачно сказалВолкодав.