Мир проклятий и демонов - Микки Хост

этот раз они охотно подчинились: выползли из самых темных уголков, вытянулись, прильнули к нему, точно кошки, которых они иногда пытались поймать со Стеллой на улицах Омаги, и растеклись по коже рук, оплетая.

Но тени всегда останавливались только на левой половине тела, там, где было сердце, которое он не сумел защитить от хаоса.

И кто такая Стелла?..

– Ну же, – подбадривало отражение, – давай! У тебя отлично получается!

Эйкен смотрел, как тени покрывают руки, заползают под рубашку, растекаются по всему телу и чувствовал, как вместе с ними приходит боль. Запах гари и рев пламени – лишь секундами позже, будто они хотели, чтобы всего себя Эйкен посвятил только боли.

Но он не мог. Не хотел чувствовать боль, появлявшуюся из-за контраста ледяных теней и жара пламени, ворвавшегося в комнату. Его тени никогда не были холодными и не жалили Эйкена, они всегда были готовы ринуться на защиту его и тех, кто был ему дорог.

Но кто был ему дорог?

Эйкен огляделся, поняв, что пока тени отвлекали его болью, пламя охватило всю комнату, но почему-то ни один предмет не пострадал. При настоящем пожаре это невозможно – сгорало и тлело все без исключения. И Эйкен наконец осознал, что пожар не был настоящим. Его вообще не было, как и теней, которые жалили холодом.

Эйкен тряхнул головой и еще раз оглядел комнату. Чужие тени, делавшие больно, вернулись в свои уголки. Его собственные, те, которые он подчинил много лет назад с помощью проклятия, прилипли к левой половине тела. От радости Эйкен был готов выпустить всех разом и броситься в их объятия, которые уж точно не навредят ему. Но одернул себя, заметив, как перекосилось лицо отражения.

– Хорошо, – процедило оно, вытянув руку так, что та вдруг вырвалась за пределы зеркала и схватила мальчика за челюсть, сильно сжав. – Слушай мое проклятие, жалкий трус. Тот, кто убьет меня, убьет и себя.

«Проклятие, проклятие, проклятие», – гремело в голове Эйкена, в то время как он пытался отбиться от руки отражения. Орлы и Вороны сорвались с предплечья, Львы, не повредив одежды, оставили живот, и все они вцепились в руку отражения, не издавшего ни звука.

Эйкен понял, что ему придется приложить больше усилий и проявить изобретательность, иначе из Башни не удастся выбраться. Это была не та Башня, в которой он получил свое проклятие, откуда его вытащил Третий и которая превратилась в груду камней, когда сальватор ее разрушил. Эта была иная Башня, появившаяся на месте здания, выбранного леди Эйлау, и поглотившая их всех.

Там были Карстарс и Розалия, а за мгновения до нападения тварей Эйкен даже увидел Третьего и Пайпер. Тени сразу же бросились к ним на защиту, хотя Эйкен, стоит признаться, никогда не смог бы стать достаточно сильным, чтобы защитить сразу двух сальваторов. Он среагировал инстинктивно, помня, что Розалия медленно убивала Третьего так, что тот даже не замечал.

Она могла медленно убивать его прямо сейчас, пока Эйкен находится здесь и не пытается выбраться.

Он схватил отражение за предплечье и сжал так сильно, что оно наконец начало меняться в лице. Тени беззвучно вопили, впиваясь в руку двойника до тех пор, пока совместными усилиями не смогли отбросить ее. Эйкен тут же дернул дверь на себя, выбежал в коридор и столкнулся с мужчиной с кожистыми крыльями.

– А ты храбрец! Или просто глупый?

Эйкен вскинул руку. Тень Орла когтями впилась в лицо незнакомца, и тот зарычал, попытавшись отбиться. Эйкен нырнул под его руку, оттолкнул крыло и побежал дальше, стараясь понять, как ему выбраться.

Внизу его встретило пламя, столпом метнувшееся на него и мгновенно охватившее все тело. Эйкен закричал от боли, пытаясь сбить огонь, но с каждой секундой становилось все труднее двигаться. Пламя обугливало кожу, прожаривало до костей и превращало его в пепел так долго, что у мальчика не осталось сил даже на жалобный скулеж.

– Вставай!

Эйкен дернулся, но не ощутил боли. Он вновь находился в комнате, перед квадратным зеркалом, и на него смотрело его же отражение с черными склерами.

– Ты же знаешь, что отсюда лишь один выход, – с улыбкой произнесло оно. – Найди меня и убей, но помни: тот, кто осмелится на это, умрет сам. Готов доказать, что ты не жалкий трус?

От злости Эйкен ударил зеркало так сильно, что оно вдребезги разбилось, и осколки порезали кулак.

Он никогда не поддавался на провокации и знал, что на самом деле не был жалким трусом. Для своих лет он был очень даже сильным, умным и находчивым. Эйкен был ребенком, который добился доверия Третьего и порой понимал в его планах больше, чем правители городов и стран. Но еще он был ребенком, который хотел, чтобы люди, которых он любит, были в безопасности. Хотел защитить Третьего, Клаудию, Магнуса, Стеллу и, разумеется, Пайпер. Хотел, чтобы Башня перестала мучить их.

Если ради этого придется отыскать отражение и понять, чем или кем оно является на самом деле, если придется убить и умереть – Эйкен так и сделает.

На этот раз он сумел добраться до гостиной, где его настиг огонь. Пламя вновь разрывало тело на кусочки, проникало под обугленную кожу, жгло кости и заставляло кричать, но Эйкен продолжал думать о том, как отыскать отражение.

И честно искал его, используя разные пути, слыша, как женщина зовет кого-то, как твари рычат в спину. Чувствуя, как огонь поглощает его.

Снова.

И снова.

Джокаста смотрела, как Катон, подобравший Бердар, лениво провел острием копья по морде едва шевелящегося ноктиса.

– Убей его уже, – бросила девушка, тяжело дыша.

– Тебе неинтересно, как они появились? – спросил Катон, резко вогнав копье в голову твари.

– Если мне что и интересно, так это причина, по которой ты явился.

Она поднялась на ноги, утерла лицо от крови и расправила плечи. Катон был выше, крупнее, но порой, заигравшись, напоминал мальчишку, который наконец дорвался до настоящих мечей, луков со стрелами и копий.

– Они не просто так пытаются прорваться все дальше. – Катон остановился, крутанул копье в руке и протянул Джокасте, оставив между ними почти метр пространства. – Ты слышишь, как дрожит земля?

Джокаста слышала не только это. Она слышала стоны умирающих, застигнутых внезапной атакой, гул, с которым падали защитные барьеры, и хруст ломаемых костей.

На этот раз темные создания достигли первой внутренней стены. Расстояние между ней и внешней стеной было около двух лиг, и Джокасту тревожило, что твари смогли пройти так далеко за короткое время. С чего вообще