Андрей Боголюбский - Алексей Карпов

Что и говорить, картина действительно жуткая! Такие раны нельзя получить ни в единоборстве, ни в сражении. Как справедливо отметили антропологи Д.Г. Рохлин и В.С. Майкова-Строганова, первыми исследовавшие костяк князя ещё в 1934–1935 годах, имеющиеся повреждения позволяют с уверенностью говорить о нападении «нескольких человек… с определённой целью — не ранения, хотя бы и тяжёлого, а убийства тут же, на месте, во что бы то ни стало».

Князь защищался, как мог, «ибо был силен», по выражению летописца. И то, что в такой ситуации, безоружным, он сумел серьёзно ранить одного из нападавших, свидетельствует о его профессионализме воина, бойца. Не говорим уже о мужестве, с которым он боролся за свою жизнь! Следы этой борьбы также выявлены специалистами. Здесь, правда, их мнения расходятся. Большинство экспертов полагают, что лишь один удар обрушился на князя спереди, когда он находился лицом к лицу со своими убийцами, остальные же — со спины или сбоку, причём большую часть ранений князь получил лёжа, когда уже не имел возможности сопротивляться убийцам[194]. К иным выводам приводят наблюдения профессора Виктора Николаевича Звягина, специалиста в области судебно-медицинской экспертизы. По его мнению, «локализация и взаиморасположение повреждений, обнаруженных на скелете Андрея Боголюбского, свидетельствуют о том, что князь получил большую их часть в процессе борьбы и самообороны. При этом князь стоял левым боком к нападавшим, выдвинув вперёд согнутую в локте левую руку в качестве щита для защиты головы и туловища… Вне всякого сомнения, он активно перемещался, уходя от ударов, либо ослабляя их последствия… Будучи неоднократно раненым и истекая кровью, Боголюбский продолжал оказывать сопротивление». На скелете князя исследователь обнаружил только два повреждения, которые он определяет как полученные «в положении лёжа на спине: это рубленые раны левого бедра и правой половины лба». Ни меча, ни какого-либо иного оружия у князя действительно не было: «Каких-либо ран на внутренней стороне костей верхних конечностей, которые бы свидетельствовали об активном противоборстве князя Андрея с оружием в руках, не имеется». Анализируя характер имеющихся ран, исследователь предположительно устанавливает и число непосредственных убийц князя: ими могли быть лишь два человека. Первым из них, вооружённым «рубяще-режущим орудием типа сабли», В.Н. Звягин считает Петра, Кучкова зятя, упомянутого и в летописном рассказе. По мнению исследователя, он «атаковал князя спереди и несколько слева. Затем сместился левее и кзади. Удары саблей наносил под острым углом к поверхности тела князя с протягиванием. Это очень страшные удары, поскольку разрезы мягких тканей, имея большую протяжённость и глубину, сопровождаются повреждением многих кровеносных сосудов и обильным кровотечением. Удары наносил с дальней дистанции концом клинка. Судя по однотипности и силе ударов, он профессионально владел оружием и тактикой ближнего боя». О том, что удары эти наносились одним человеком, «свидетельствует не только морфология повреждений (острые концы, ровные края, гладкая плоскость разделения), но также и “стандартный” наклон орудия под углом 40…45° к поверхности костей, параллельность многих повреждений и техника ударов только концом клинка с протяжкой. Всё это устойчивые навыки владения сабельным оружием человека, привыкшего к конному бою». Судя по характеру повреждений, «нападавший был одного роста или несколько выше князя». Второй убийца орудовал мечом. В.Н. Звягин предполагает, что это был Яким Кучкович, но здесь конечно же возможны лишь гадания, ибо летопись, описывая само убийство, других имён, кроме имени Петра, не называет; Пётр же выделен особо потому, что это он своим ударом отрубил князю руку. (Заметим, что, по версии Звягина, это сделал как раз второй убийца.) Вооружённый «массивным клинковым оружием типа меча», этот второй убийца (может быть, как раз Пётр?) примкнул к первому позднее. «Его сильные рубящие удары в предплечье (с разрубом лучевой кости) и среднюю часть левого плеча парализовали защиту Боголюбского, после чего левая рука князя бессильно повисла вдоль тела. С этого момента голова и тело князя были не защищены… Острый угол наклона второго, клинкового, оружия… при ударах по левому плечу и голове Андрея Боголюбского указывает на то, что его тоже использовали как саблю. Известно, что меч эффективен лишь при рубящих и колющих ударах. Вряд ли второй убийца этого не знал. Скорее всего, меч ему просто был менее привычен, чем сабля. Именно “непрофессиональность” всех ударов, нанесённых мечом, косвенно подтверждает, что их “автором” был один человек». «Исход схватки стал неизбежен после обширной раны левого надплечья и плечевого сустава, с разрубом лопатки, головки плечевой кости и очень крупной подключичной артерии, — с максимальной подробностью восстанавливает исследователь картину происходящего. — Сильнейший сабельный удар по опущенной руке князя, нанесённый в прежней манере — под острым углом к поверхности его тела, вызвал фонтанирующее кровотечение. Минуты жизни Андрея Боголюбского были сочтены. Князь, по-видимому, упал. Первый эпизод драмы, о котором сообщают летописцы, истёк…»

Когда убийцы покинули «ложницу», думая, что князь мёртв, он нашёл в себе силы последовать за ними — вероятно, ища помощи, а может быть даже, «в оторопе» преследуя их. Увы, но сделать что-либо было уже не в его силах. Даже позвать на помощь Боголюбский не мог, ибо его крики и стоны лишь привлекли бы внимание убийц. Собственно, так и произошло. «Он же в оторопе выскочив по них, и начать ригати[195] и глаголати, и в болезни сердца иде под сени, — читаем в летописи. — Они же, слышавше глас, возворотишася опять на нь». Один из убийц сказал, будто видел в окне князя, спускающегося с сеней вниз. «И текоша позоровати его… и тако вьжегьше свещи, налезоша и по крови…»