Империя травы. Том 1 - Тэд Уильямс

– Ба. – Агвальт сплюнул в костер. – Ты ничего не знаешь о жителях луговых земель, человек короля. Так веселятся свободные всадники. Убийства и изнасилования их любимые развлечения.

«Не слишком ли ты собой гордишься, если ты сам вне закона и один из них? – подумал Эолейр, но оставил эту мысль при себе, продолжая смотреть в танцующее пламя. – Я никогда не рассчитывал на спокойную жизнь в последние годы своей жизни. Но клянусь Бриниохом и всеми богами, не хотел провести их среди убийц и безумцев. Я не хочу умереть возле озера в пустых лугах, чтобы стать кормом для мух».

– Мне нужно выяснить, что происходит, – неожиданно заявил он. – Мой король захочет знать.

Агвальт посмотрел на него и снова молча сплюнул в огонь. Плевок попал на камень и зашипел.

– Я лишь прошу тебя взять меня с собой, когда ты снова отправишься к ним, – продолжал Эолейр. – Свяжи мне ноги и руки, это неважно. Ты сказал, что хочешь получить за меня выкуп, а у меня обязательства перед Верховным королем и королевой. Они захотят узнать о том, что здесь происходит.

Агвальт ухмыльнулся.

– Мы никуда тебя не поведем, пожиратель кроликов, так что не пытайся играть в лису. Ты не принесешь нам пользы, если тебе перережут горло.

– Ты же сказал, что намерен получить за меня выкуп…

– Кусок за куском, если ты не заткнешь свой рот. – Взгляд Главаря разбойников был убийственным, но Эолейр решил, что за ним скрывается страх перед начавшимся вокруг безумием. – И король не будет знать, что ты мертв, пока я не пришлю ему твою голову.

Эолейр больше ничего не сказал, но почувствовал удовлетворение: ему удалось внедрить Агвальту идею, словно зерно. Если повезет, она даст ростки позднее, и тогда у него появится возможность использовать их плоды.

Вскоре к костру вернулся еще один разбойник. Он проигнорировал вопросы своих товарищей и сразу уселся рядом с Агвальтом.

– Что ты видел? – резко спросил Главарь.

– Что я видел? – разбойник покачал головой. Ему потребовалось некоторое время, чтобы подыскать нужные слова. – Чего я не видел? Они бегают там как бешеные, точно лошади, застигнутые пожаром. Брат сражается с братом, члены одного клана бьются между собой. Трижды я видел, как они дерутся насмерть с мечами и топорами в руках, и никто вокруг даже не смотрит в их сторону, потому что они заняты тем, что творят собственное зло.

– Проклятье, но в чем там дело? – нетерпеливо спросил Агвальт.

– Тот, кого звали Рыжебородым, мертв. Я не знаю, как – никто из тех, с кем я разговаривал, ничего толком не может объяснить, – но это как-то связано с тем, кого зовут Унвер, только теперь все называют его шан.

– Чума на всех них, – проворчал Агвальт. – И, если Рудур мертв, он это заслужил – пытаться подмять под себя все кланы и одновременно лизать задницу Наббану. Народ фургонов думает, что жить станет лучше, – пустые мечты.

– Но почему они все дерутся между собой? – спросил Эолейр.

Агвальт презрительно фыркнул.

– Они не все дерутся, – ответил он. – Клан Унвера и его друзья наверняка празднуют, их новые союзники пытаются его убедить, что они с самого начала его поддерживали. – Молодой разбойник снова сплюнул в огонь. – То, что ты сейчас слышишь, называется безумием перемен – время вспомнить старые обиды и решить их привычными методами, не дожидаясь мудрых решений клановых старейшин. Полагаю, они думают, что это и есть свобода. – Он нахмурился.

– Всякий раз, когда какой-нибудь новый выскочка заявляет о себе, люди фургонов приходят в неистовство, превращая луговые земли в опасное место для честных разбойников. Стоит ли удивляться, что я выбрал лучшую жизнь. – Его лицо просветлело. – И все же, если мы будем держаться от них подальше, они не станут нас искать. Сегодня ночью они будут убивать ненавистных родственников со стороны жены, воровать женщин и лошадей соседей, а не искать чужаков.

Эолейр восхищался тем, как чутко Агвальт чувствует опасность и возможную выгоду, но не мог успокоиться. Он не раз видел, как группы рассерженных людей превращались в вооруженную обезумевшую толпу, уничтожающую и сжигающую все на своем пути. Возможно, пьяные члены кланов не станут искать чужаков, чтобы расправиться с ними, но у них наверняка найдется какой-нибудь повод для ненависти, если они натолкнутся на отряд Агвальта.

– Чудовищно, – тихо проговорил Эолейр.

– Да. Внутри мы все такие, – сказал Агвальт. – Но сегодня раздают не только смерть. Когда начнется Зеленый сезон, родится много детей, и далеко не все против воли женщин. Я говорил о свободе, сейчас ты слышишь, какие звуки она издает, граф обитателей каменных городов, так что вспоминай об этом, когда будешь повторять, что любишь ее, как это делает большинство людей твоего народа. Слушай внимательно.

Разбойники потушили костер, предпочитая темноту незваным гостям, и по очереди стали охранять лагерь. И по мере того как ночь приближалась к рассвету, Эолейр изо всех сил старался не обращать внимания на вопли, стоны и раскаты хохота – казалось, веселились демоны, – ржали лошади и плакали дети.

«Если бы я верил в эйдонитский ад, – подумал он, глядя на далекие холодные звезды, – то мог бы поклясться, что я туда уже попал».

Порто не стал уходить далеко, чтобы выяснить, что происходит: то, что он видел вокруг, было слишком страшным и опасным. Но к тому моменту, когда он вернулся в лагерь, Левиас сражался не на жизнь, а на смерть.

Два воина клана заставили его встать спиной к дереву и отбиваться от атак. Один держал поводья лошадей, словно Левиас застал их за кражей. Оба бородача явно перебрали спиртного, но молодость и большие размеры с лихвой это компенсировали, и не вызывало сомнений, что они просто играют с Левиасом, прежде чем его убить.

– Ты очень похож на шпиона, – сказал один из них на ломаном вестерлинге. – Ты из Наббана, верно? Тебя послал герцог обитателей каменных городов?

Левиас не стал тратить дыхание на ответ, но держал меч перед собой, отбивая небрежные удары, которые его противники ему наносили.

– Не так, – сказал второй воин, который казался более пьяным. – Не так. Накипь из Наббана. – Он сделал выпад, Левиас отшатнулся назад, ударился спиной о ствол и лишь в последний момент мечом отвел в сторону кривой клинок. Однако вражеское острие задело грудь сержанта, и его рубашка окрасилась кровью, казавшейся черной в тусклом свете костра.

Порто выругался, поднял меч и изо всех сил побежал вперед, стараясь рассчитать момент удара.

Менее пьяный тритинг услышал его первым, но повернулся с опозданием и лишь успел выпучить глаза, когда меч Порто ударил его на палец выше воротника кожаных доспехов. Делать по вечерам было нечего, и Порто множество раз точил свой клинок, поэтому он практически полностью отрубил голову врагу. Тот сделал неверный шаг в сторону и рухнул на землю.