Генерал Деникин - Владимир Черкасов-Георгиевский

В конце 1919 года была поставлена последняя точка над 1 «мягкотелого» Деникина и во взаимоотношениях с кубанцами. С осени многие депутаты Кубанской Рады вели энергичную пропаганду за отделение Кубани от России, поносили Деникина. Они открыто начали переговоры с Грузией и Петлюрой, распространяли слухи, будто батька Махно принесет Кубани подлинную свободу.

Терпение Деникина лопнуло, когда кубанские политические деятели заключили «свой» договор с Меджлисом горских народов. 7 ноября главком отдал приказ о предании их военно-полевому суду за измену. Некоторые из них скрылись, но одиннадцать своих членов Рада выдала вершившему расправу генералу Покровскому.

20 ноября в Екатеринодаре на Крепостной площади был повешен основной «активист» А. И. Калабухов. Раньше он был священником, но, войдя в политику, сменил рясу на Черкесску с кинжалом у пояса. Казненный висел с дощечкой на груди: «За измену России и кубанскому казачеству».

В конце ноября Кубанским атаманом поставят лояльного Деникину генерала Успенского, но в конце концов все придет к тому, что на своем последнем заседании 16 марта 1920 года Рада будет обсуждать вопрос о соглашении с большевиками, а на следующий день те сами возьмут Екатеринодар. И в мае последний Кубанский атаман генерал Букретов сдаст остатки Кубанской армии красным в районе Сочи.

* * *

В новый 1920 год Красная армия взяла Царицын, потом в январе белые оставили Новочеркасск, Ростов-на-Дону. 27 января белогвардейцы отошли за реку Маныч, с которой полгода назад начинали свое блистательное наступление. В конце месяца пали белые Николаев и Херсон.

В это время Ставка Деникина была перенесена из Таганрога в станицу Тихорецкую. В феврале здесь узнали о падении колчаковского фронта и гибели 7 февраля самого адмирала. Особое совещание было упразднено, и Верховный правитель России А. И. Деникин, ставший им по Указу от 4 января 1920 года адмирала Колчака в случае смерти того, организовал новое правительство:

«Во имя спасения Родины и возрождения ее на основах народовластия, по соглашению главнокомандующего ВСЮР с демократическим представительством Дона, Кубани и Терека образована новая власть – «Южно-русское правительство».

Оно не внесло никакой перемены в течение событий.

22 февраля деникинская Ставка вновь вернулась в Екатеринодар. В это время Антон Иванович признавал слова, сказанные тогда Троцким, что и красные, и белые «совершенно выдохлись». Но Донской корпус деникинцев попробовал последний порох в пороховницах, он прорвал красный ростовский фронт, да не устоял, снова отдал противнику Ростов-на-Дону. 24 февраля еще и «зеленые» начали наступать, против белых также поднялось восстание в Туапсе.

В начале марта Деникин приказал отвести войска за реки Кубань и Лабу и уничтожить все переправы. Представителям союзных держав главком сказал коротко:

– Оборонительный рубеж – река Кубань. Подымется казачество – наступление на север. Нет – эвакуация в Крым.

Мощная конница красных, пополненная восставшими теперь за них кубанцами, наседала на отступающих. В высшей эпике белогвардейской славы дралась уходящая добровольческая гвардия. В арьергарде шел 1-й Дроздовский полк полковника Туркула.

Их малиновые фуражки пытались окружить, смести то одни, то другие красные конные массы. Когда очередной рой летел на дроздовцев, Туркул приказывал встать в каре – совсем так, как дрались против персидской армады 300 истекающих кровью спартанцев царя Леонида. Каре стройно ощетинивалось штыками. Туркул командовал музыкантам играть! Пели трубы – дроздовцы, поблескивая пенсне, шли в контратаки…

В своих воспоминаниях А. В. Туркул восклицал:

«Дроздовские солдаты, вспомним и в самой горечи изгнания наш марш на Славянскую!

Конница Буденного, тысячи всадников, перерезает нам дорогу… Посреди полка выстроился полковой оркестр. Плавно зазвенел егерский марш… все сняли фуражки и закрестились…

Конные атаки. Одна за другой. Катятся волнами… Мы отбиваемся, идем перекатами, уступами: один батальон отбивает атаку, другой отходит… От залпов наша колонна зияет одной громадной молнией, и сквозь грохот пальбы все доносится реющий звон егерского марша…

Вал за валом бьется о нас конница Буденного. Снарядов нет… И вдруг на железной дороге от Новороссийска показались дымы паровозов…

– Бронепоезда!

Это были наши… Огонь бронепоездов разметал конницу. 1-й Дроздовский полк был спасен. Наши умирающие, те, кто уже хватал мерзлую землю руками, для кого все дальше звенел егерский марш, смотрели, смотрели на проходящие колонны, а глаза их смыкались.

Так сомкнутся и наши глаза. Отойдут и от нас колонны живых, но память о нас еще оживет в русских колоннах, и о белых солдатах еще и песню споют, еще и расскажут преданье.

Выше голову, «дрозды»! Вспомним наш марш на Славянскую!»

В середине марта, накануне оставления Деникиным Екатеринодара, здесь был Верховный Круг казаков, принявший резолюцию:

«Верховный Круг Дона, Кубани и Терека… постановил:

1. Считать соглашение с генералом Деникиным в деле организации Южно-русской власти не состоявшимся.

2. Освободить атаманов и правительства от всех обязательств, связанных с указанным соглашением.

3. Изъять немедленно войска Дона, Кубани и Терека из подчинения генералу Деникину в оперативном отношении.

4. Немедленно приступить совместно с атаманами и правительствами к организации обороны наших краев – Дона, Кубани и Терека и прилегающих к ним областей.

5. Немедленно приступить к организации союзной власти».

В тот же день Круг перессорился. Особенно схватились кубанцы с донцами. Кубанский Горбушин кричал:

– Пришельцы с генералом Деникиным вынули и опустошили душу казака. Мы должны идти на фронт и зажечь огонь в его душе!

Донской Янов отвечал:

– У вас и не было души. Вы – лицемеры. Посмотрите на наших беженцев, помогли ли вы им? Здесь, на близкой им, казалось бы, Кубани, они вместо хлеба получили камень. В жестокие морозы они скитались по кубанским степям и не находили приюта и ночлега в кубанских станицах. Души кубанцам мы не вдохнем и не зажжем их, но погибнем сами. Уйдем за Кубань!

За Кубанью донские участники Круга узнали, что донское командование их «резолюцию» не одобряет. Тогда порвали казаки к чертовой матери эту бумагу и подались в Крым. Кубанцы же после потери Екатеринодара первым делом отправились к своим давним грузинским союзникам, но те жестоко обманут их надежды, придется терпеть окончательное букретовское фиаско перед большевиками в Сочи.

Отступавшие белые неудержимо катились к Новороссийску. Атам обстановку Антон Иванович описывал так:

«Новороссийск тех дней, в значительной степени уже разгруженный от беженского элемента, представлял из себя военный лагерь и тыловой вертеп. Улицы его буквально запружены были молодыми и здоровыми воинами-дезертирами. Они бесчинствовали, устраивали митинги, напоминавшие первые дни революции, с таким же элементарным пониманием событий, с такой же демагогией и истерией…