Золото плавней - Николай Александрович Зайцев
Шрифт:
Интервал:
Вот и сегодняшнее утро не предвещало ничего особенного. Худоба зычно мычала, зовя хозяек на дойку. Пастух-абрек, из мирных, в ожидании стада щелкал длинным батюгом, колокол на станичной церкви отзвонил заутреню.
Станица постепенно оживала после жаркой южной ночи. Вдруг среди этого безмолвия раздались выстрелы и быстрый топот конских ног, как барабанная дробь разорвала тишину улицы.
Все, кто не спал, высыпали на улицу, не понимая, что происходит. Казаки, даже те, кто был еще в исподнем, похватали ружья и шашки и тоже выбежали из хат.
Выстрелы повторились. Но, судя по ним, стрелял один человек. Все еще не понимая, что за сполох, казаки повскакали на коней и выехали на улицу, откуда доносились выстрелы. В фигуре всадника, мчавшегося им навстречу, казаки с легкостью узнали своего односума – Миколу Билого. Тот, держа в правой руке ружье, что-то кричал. Невозможно было разобрать, что именно. И вот Билый подъехал совсем близко. Его глаза светились непередаваемой радостью. Он выстрелил в воздух и закричал:
– Сын! Сын у меня!
Буквально через минуту воздух наполнился пороховой гарью и дымом. Радость подъесаула Билого передалась машинально и его односумам. Они с упоением расстреливали в утренний воздух заряды своих ружей, улюлюкая по-черкесски, а выстрелив все заряды, поскакали казаки по станичным улицам, неся радостную весть станичникам. «У Миколы Билого сын народывся!» – разносилось в воздухе. «Радость-то какая! Слава Богу за все!» – неслось в ответ. Такова она, станичная жизнь. И радость, и горе – все на всех делится.
Накануне в хате Билых было хлопотно и беспокойно. Ночью Марфа разбудила Миколу:
– Кажись, началось!
– Шо началось? – переспросил Микола, присев.
– То и началось. Дитятко наше на свет Божий просится, – утвердительно сказала Марфа.
– Так, может, образуется все, – неуверенно сказал Микола.
– Шо образуется, милый? Дитятко, говорю, наше рождается. Пузырь у меня лопнул. Живот сводит. Все как бабка Аксинья рассказывала, – добавила Марфа.
– Так, может, у тебя того, животом мучаешься. Бывает такое, – Микола выглядел потерянным. Слова от нахлынувшего беспокойства путались, мысли не могли собраться в единую нить.
– Это другое, милый. Иди скажи матери, что, мол, началось, – голос у Марфы был слегка напряжен. Волнение, трудно скрываемое, передалось от супруги и Миколе.
Причем это состояние беспокойства охватило в разной степени всех. Разве что только Михася, крепко спавшего на лавке, не тронуло. Правда, лишь до той поры, пока Наталья Акинфеевна не толкнула его в бок.
– Беги баню растопи, только смотри, чтобы не жарко было! Да к бабке Аксинье смотайся, позови. Скажи, чтобы не медлила, к нам шла, помощь ее требуется! Разумел?
Михась, продрав насилу глаза, уселся на лавке и, озираясь сычом по сторонам, спросил:
– Шо вы, мамо? Случилось шо?
– Шоб ты сказився, варнак, – не выдержала Наталья Акинфеевна и шлепнула ладонью по лбу сына. – Шоб мне швыдко баню истопил да к бабке Аксинье хамылем. Нет, сначала к знахарке, а уж потом баню!
– Ну шо вы, мамо, сразу по лбу-то?! – все еще не понимая, что происходит, попытался высказать недовольство Михась.
– А еще добавлю. Дрын вон с база принесу и добавлю. Соколом полетишь, – настойчиво сказала Наталья Акинфеевна. – Живо к бабке Аксинье беги. Скажи, сноха Билых рожает. Срок подошел!
– Вот те раз! Марфа? – в радостном недоумении выпалил Михась.
– А у нас другая сноха завелась, чи ни? – вклинился в разговор Иван Михайлович. – Делай, шо мать говорит. Шоб одна нога там, друга здесь.
– Бегу, батько! – выкрикнул Михась, не успев натянуть сапоги. Так и помчался к станичной знахарке босиком.
Иван Михайлович вышел на двор, уселся на крыльцо и углубился в свои мысли. Вспомнилось, как так же много лет назад он со своей супругой Натальюшкой ехали в соседнюю станицу к ее родственникам. Наталья была на сносях первым ребенком. На арбе, видимо, растрясло, и у супруги отошли воды и начались схватки. До станицы было еще далековато, и Ивану Михайловичу пришлось принимать роды у супруги. На всю жизнь запомнил он ощущение, когда держал на руках своего первенца – Ми-колку. Обмыл его в реке Марте и сразу окрестил мирским чином, а когда в станицу вернулись, то отец Иосиф провел таинство крещения младенца Божьего Николая до конца, как и полагается.
– Иван, – череду воспоминаний нарушил голос супруги. – Затопи баню, только не жарко. Пока Михась бабку Аксинью приведет, а баня уже сейчас нужна.
Иван Михайлович молча встал и побрел в сторону бани. К приходу станичной знахарки нужная температура была нагнана.
Марфа разрешилась к утру. Довольно легко. Все семейство, особенно счастливый молодой отец, возблагодарив Господа, облегченно вздохнули.
А наутро по станице разнеслась весть, что у станичного атамана родился внук, продолжатель рода Билых.
На сороковой день окрестил отец Иосиф новорожденного именем Димитрий, в честь односума Миколы, Димитрия Ревы. Выходя из церкви, держа сына на руках, Микола поднял голову и взглянул в недосягаемую синь неба.
– Смотри, Димитрий, – не опуская головы, произнес Микола. – Вот тезка твой – сын мой. Добрым казаком будет. Таким, как и ты был.
Скупая слеза застила правый глаз. То ли от радости, то ли вспомнилось что из прежней жизни, когда ходил по земле грешной добрый казак Димитрий Рева, потомок славного запорожского рода.
«Кто-то уходит в мир иной, кто-то приходит в этот. Таков закон Божий», – вспомнились Миколе слова проповеди отца Иосифа.
– Вот и слава Богу за все! – перекрестившись, радостно сказал Микола.
– Слава Богу! – вторили ему Марфа, отец, мать и брат Михась.
– Слава Богу! – отозвалось эхом где-то в небесной станице, где почивают в жизни вечной души предков, души боевых друзей-товарищей и куда со временем отправятся души тех, кто сейчас ходит по этой земле.
Билые Марфа с Мыколой и маленьким сынишкой Димитрием теплым
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!