Колодец тьмы - Трейси Хикмэн

— Откажи ему! — молил Гарет, хотя и знал, что Хельмос этого не сделает.

В этот момент кронпринц был зачарован Дагнарусом, словно мышь, околдованная взглядом змеи.

— Я благословляю тебя, брат, — наконец произнес Хельмос дрожащим от обуреваемых его чувств голосом.

— Благодарю тебя, брат, — сказал Дагнарус.

Зрители дружно доставали платки, прикладывая их к глазам.

Гарет вздохнул и поднял голову.

Последней, к кому подошел Дагнарус, была его мать. Эмилия вскочила в места и буквально повисла на сыне, обнимая его и поливая слезами. Наконец принцу удалось высвободиться из ее рук и передать королеву заботам фрейлин.

Принц еще раз обвел глазами собравшихся и остановил свой взгляд на Вэлуре. Он смотрел на нее так долго, что теперь, подумал Гарет, все собравшиеся догадаются об их любви. Сильвит прошептал на языке эльфов:

— Не губите ее, ваше высочество!

Гарет не видел лица Вэлуры, заслоненного от него спинами ее служанок.

Наконец принц отвел взгляд от своей возлюбленной и вновь занял место возле алтаря.

— Я готов, Высокочтимый Верховный Маг, — сказал он, и в его голосе звучала победная песнь.

Церемония продолжалась. Все было так же, как перед Трансфигурацией Хельмоса. Высокочтимый Верховный Маг уселся на свое место. Перед ним положили лист пергамента, кисть и поставили чашу с кровью ягненка. Он приготовился узнать волю богов и написать титул, который будет носить Дагнарус, став Владыкой.

— Да свершится Чудо Трансфигурации, — провозгласил Высокочтимый Верховный Маг.

Дагнарус встал перед алтарем на колени. Король Тамарос вышел вперед, возложил обе руки на склоненную голову сына и воззвал к богам, прося даровать принцу силу и мудрость, подобающие Владыке.

— Желаешь ли ты, Дагнарус, сын Тамароса, добровольно посвятить свою жизнь служению другим? Готов ли ты, если понадобится, принести ее в жертву ради другого?

— С благословения богов, да, — ответил Дагнарус.

Тамарос отошел от алтаря.

Дагнарус встал и повернулся лицом к собравшимся. Он скрестил на груди руки. Лицо принца выражало спокойствие и уверенность. Гарет затаил дыхание, ожидая, что вот-вот лицо Дагнаруса исказится болью, свидетельствующей о начале Трансфигурации.

Дагнарус замер со склоненной головой.

Ничего не происходило.

Принц продолжал стоять, не шелохнувшись. Секунда проходила за секундой, но все оставалось по-прежнему.

Десять магов недоуменно переглядывались. Владыки смотрели в пространство. Лица их окаменели, хотя то у одних, то у других напрягались и дергались жилы. Король Тамарос нахмурился. Руки сжали подлокотники кресла. Король сердито посмотрел на Высокочтимого Верховного Мага.

Рейнхольт беспокойным и неуверенным тоном повторил:

— Да свершится Чудо Обретения Доспехов.

Но чуда не свершалось. Оно и не думало начинаться.

Дагнарус стоял перед алтарем, на виду у своих подданных, и с ним ровным счетом ничего не происходило. Он напоминал главного лицедея, который вдруг забыл свою роль. Боги не принимали его игру. Они отказывали ему в Трансфигурации.

В зале негромко зашептались и зашушукались. Король Тамарос пылал гневом. Хельмос с сожалением глядел на брата.

— Что происходит? Я ничего не понимаю! — слышались пронзительные возгласы Эмилии.

Дагнарус поднял голову. Он был в ярости. Она истекала из всех его пор и клубилась, словно ураганный вихрь. Гарет почувствовал, как этот вихрь ударил по нему и с силой вдавил в спинку стула. Но вихрь гнева ударил не только по нему. По всему амфитеатру Храма слышались вздохи и восклицания. Плакали испуганные дети, пламя алтарных свечей дрожало и металось из стороны в сторону.

Высокочтимый Верховный Маг встал. Лицо его было суровым и угрюмым. Такого еще никогда не случалось ни с одним из кандидатов. Рейнхольт посмотрел на короля, словно прося у него прощения. Тамарос сверкнул на него гневными глазами, но Рейнхольт был не виноват, и король это знал. Боги сделали свой выбор.

— Я глубоко опечален, принц Дагнарус, — произнес Высокочтимый Верховный Маг, — но, судя по всему, боги отвергли вашу кандидатуру.

Дагнарус опустил руки. Его пальцы сжались в кулаки. Он буквально дрожал от гнева. Его заветное желание рассыпалось в прах! От ярости лицо принца сделалось почти черным. Он до крови закусил губы; тоненькая алая струйка стекала по подбородку. Мало того, что его заветные мечты оказались погубленными. Он был унижен перед всем королевством, перед родителями, перед Вэлурой и своим братом.

— Нет! — закричал Дагнарус, и его крик мгновенно превратился в оглушительный вопль. — Нет!

Повернувшись, он с размаху ударил кулаком по алтарю.

— Пусть Пустота поглотит ваших богов! Я добьюсь своего!

Потрясенный до глубины души таким неслыханным святотатством, Высокочтимый Верховный Маг протянул к принцу руку, пытаясь его удержать. Вскрикнув от боли, Рейнхольт тут же отдернул руку, словно прикоснулся к раскаленной поверхности.

Тело Дагнаруса охватили языки пламени.

Высокочтимый Верховный Маг в панике попятился назад. Владыки в ужасе взирали на происходящее. Король Тамарос с выпученными глазами вскочил с кресла и бросился к сыну, желая своими слабыми руками сбить пламя.

— Не приближайтесь! — каким-то не своим, жутким голосом закричал Рейнхольт. — Такова воля богов! Нам нельзя вмешиваться!

Хельмос, схватив отца за полы одежды, удержал его. Тамарос повис на его руках, будто сломанная игрушка. Ноги его не слушались. Королева Эмилия неумолчно стонала на одной ноте, точно кролик, угодивший в лисьи когти.

Увидев призывный жест Хельмоса, Владыки бросились ему на помощь. Они бережно взяли из его рук короля и отнесли в кресло. Тело Тамароса совершенно обмякло.

Не обращая внимания на предостережения Рейнхольта, Хельмос кинулся к Дагнарусу, готовый ценою собственной жизни попытаться спасти брата. Но ему не удалось даже приблизиться: нестерпимый жар пламени, поглотившего Дагнаруса, отбросил Хельмоса назад.

Вокруг Дагнаруса плясали огненные вихри. Было видно, как корчится его почерневшее, обгорелое тело. После своих последних страшных слов он больше не сказал ничего. Из его уст не вырвалось ни единого крика. Губы Дагнаруса свело от нестерпимой боли, однако он молчал.

Часть зрителей, охваченные паникой, истошно кричали. Остальные сидели в оцепенении, завороженные жутким зрелищем.

Вэлура издала только один душераздирающий крик и сразу умолкла. Судя по крику, можно было вполне подумать, что у нее разорвалось сердце и она умерла.

Объятый ужасом, Гарет был не в силах пошевельнуться. Ему никак не удавалось совладать с дыханием. Вспоминая свою молитву, он думал, что, наверное, сейчас умрет вместе с принцем. Он не хотел противиться судьбе, не хотел жить. Тяжелый груз вины и мысль о том, что его роль в этой жуткой трагедии непременно раскроется, делали смерть более желанной по сравнению с ожидавшими его мучениями.