Хозяева космоса - Роберт Вардеман

Кинсолвингу это не понравилось. И Ларк начинала сильно ему не нравиться. Они находились на планете больше недели, и все, что ей хотелось делать, – это испробовать разнообразный ассортимент извращений, какие Парадиз предлагал своим гостям. Кинсолвинг пытался убедить ее в необходимости выяснить, кто пытался его убить на Почти Парадизе. Ей это было более чем неинтересно – она становилась открыто враждебной. Ларк не называла его лжецом, но это слово слишком часто чувствовалось на кончике ее языка, хотя и не произносилось.

– Наслаждайся же всем этим. Ведь не ты за это платишь. Платит папочка, и у него, вероятно, нет понятия, сколько это стоит, да он и никогда этого не узнает. – Всякий раз, когда Ларк упоминала о своих родителях, в ее голос слышалась горечь.

– Мы должны сделать больше, – протестовал Кинсолвинг. Он начал расхаживать взад и вперед, как будто его поместили в клетку в зоопарке. Расхаживая, он рассматривал «клетку». Немногие животные когда-либо подвергались такому благородному обращению. На Земле он видел картинки с изображением ультрабогатых домов. Такая роскошь была доступна только немногим привилегированным в течение всей истории. А здесь он, шахтер-инженер и беглец, пользовался целым современным замком.

Все, в чем он нуждался, требовалось только попросить у послушных слуг, и они подчинялись. Роботы, люди – дом был переполнен ими. Они никогда не вмешивались, но всегда находились где-то поблизости, сразу за пределами его зрения.

– Славное это место, – сказала Ларк, перекатываясь на спину. Ее ноги слегка раздвинулись, приглашая его. Но движение косметической окраски у нее на лице и на плечах говорило Кинсолвингу, что в данный момент она не заинтересована в сексе. Он понятия не имел, что же ее интересовало.

– Славное? – переспросил Кинсолвинг. – Да ведь почти преступление так жить!

– Никакого тут нет преступления. ГФМТ за все платит, а компания эти деньги заработала честно. Они продают лекарства, которые лечат и облегчают боль, делают жизнь дольше и лучше. Почему же мы оба не можем наслаждаться результатами?

У Кинсолвинга не нашлось для нее подходящего ответа. Он так и не сумел обнаружить, кто пытался его убить. И не было способа улететь с Парадиза, пока не закончится ремонт «Фон Нейманна». Повреждения оказались более значительными, чем он предполагал. Глава мастерской говорил, что потребуется, вероятно, еще неделя, прежде чем яхта снова сможет вылететь в космос. Сначала Кинсолвинг думал, что это только уловка, чтобы вынудить Ларк потратить больше денег, вернее, денег ее отца. Потом он понял, что существует невероятно длинная очередь тех, кто прилетел сюда, согласный даже на день пребывания на Парадизе. Так что никому не было никакого смысла жульничать ни с Ларк, ни с ГФМТ, ни с кем-то другим.

Еще большее раздражение, чем невозможность погрузиться на борт космического корабля и отправиться на поиски тех, кто смог бы ему помочь в борьбе с Планом Звездной Смерти, вызывали постоянные неудачи в попытках увидеться с теми инопланетянами, которые собрались на Парадизе на конференцию. Треканианский посол с таким же успехом мог бы находиться в своем родном мире за сорок парсеков. В его громадном поместье повсюду были установлены датчики. Они препятствовали любому, кто хотел войти. Кинсолвинг изучил весь периметр и убедился, как тщательно жители Парадиза сохраняют желание гостя о приватности.

Самым большим унижением было то, что агент ОТ застал Кинсолвинга за этим осмотром, обвинил в шпионаже возле жилища инопланетного дипломата и пытался обвинить в попытке проникновения на чужую территорию. Этот агент гарантировал, что Кинсолвинг не поймет разницы между актером и настоящим дипломатом, что довольно будет и стражников, если такая игра будет заветной фантазией Кинсолвинга.

– Ларк, – произнес он серьезно, присаживаясь на краешек дивана. При этом Бартон старался игнорировать обнаженную ногу, которой женщина проводила по его бедру. – План Звездной Смерти не остановлен, потому что мы не нашли никаких доказательств его существования. Мне нужно рассказать о нем еще кому-нибудь. Чем больше народу о нем узнает, тем менее вероятно, что Гамильтон Фремонт и остальные смогут осуществить геноцид.

Выражение крайней скуки на ее лице заставило все краски под кожей померкнуть. Они стали темнее, менее различимыми. Кинсолвинг подумал, что на ее тонкокостном милом лице собираются грозовые тучи.

Потом из-за туч выглянуло солнце, и Ларк радостно улыбнулась.

– Шида! – воскликнула Ларк. – Входи же! Где ты была все это время, безобразница?

Шида вошла с кошачьей грацией и скользнула на диван между Ларк и Кинсолвингом. Ее тело, исходившее теплом, крепко прижалось к боку мужчины. Он попытался отодвинуться. Сильная рука обвилась вокруг его плеч и твердо держала. Как он ни пытался, все же не смог преодолеть отвращение к онарианке. Шида выглядела и действовала по-женски, но ее мужские гениталии шокировали Кинсолвинга. И это заставляло его еще больше злиться на себя.

– Я исследовала местность. Меньше чем в километре отсюда есть такие славные пещеры, просто удивительные. Мы можем все втроем отправиться их исследовать. Гроты открываются в океан, там пещеры с полами, покрытыми мхом, который мягче ковра. – Шида почти замурлыкала, проводя босой ногой по роскошному ковру. – Повсюду, куда ни глянь, увидишь новые места для того, чтобы заниматься любовью.

– Пойдемте, Ларк, Бартон, пойдемте прямо сейчас!

– Фотонно! – воскликнула Ларк. – Мы успеем туда до заката!

– Ты так поэтична, Ларк, – заметила Шида. – Мы сможем заниматься любовью в последних лучах солнца, уходящих в океан. Наши тела примут все краски заката.

– Пойдем же, Барт, милый, – настаивала Ларк. Она ухватила его под руку. Он сопротивлялся. – Пусть будет так. Мы с Шидой будем наслаждаться друг другом!

Демонстрируя гибкую фигуру, Шида поднялась и на секунду замерла на цыпочках, как застывшее в янтаре насекомое. Взгляд, которым она наградила Кинсолвинга, выражал печаль. Бартон почувствовал шок от того, что Шида его жалеет.

Чары разрушились, Шида развернулась и побежала прочь вместе с Ларк. Он открыл было рот, чтобы они остановились и взяли его с собой. Но остановился и смотрел им вслед, пока они совсем не исчезли в своей идиллии.

Он снова свалился на диван и закрыл глаза, сознание его тревожилось. Но как он ни пытался сосредоточиться, ни к чему не приходил.

– С таким же успехом меня могло всосать в черную дыру за все добро, какое я делаю, – пробормотал он вслух.

Какой-то легкий звук заставил его вскочить и приготовиться к драке. Перед ним на расстоянии метра стоял слуга-человек.

– Сэр, вы несчастливы. Волны вашего мозга выражают огромное неудовольствие. Если Ларк и Шида вас не интересуют, могу я предложить другую форму развлечения?

– Нет.

– Вы проявляли некоторое желание встретиться с чуждыми формами жизни.

– Шида – онарианка, – напомнил Кинсолвинг.