Одержимый - Питер Джеймс

Сильным толчком задвинул ящик.

Выдвинул третий и тут уголком глаза увидел тень. Это был детектив, который стоял в дверном проеме. На его лице было выражение, которое не понравилось Томасу.

– Красивый дом, – сказал Гленн Брэнсон.

– У меня возникли трудности, – сказал Томас. – Я не могу найти…

Его прервал резкий треск, за которым последовал сиплый голос Майкла Теннента:

– Аманда… ты можешь двигаться? Можешь пошевелиться?

Глаза детектива и Томаса встретились и на краткое мгновение впились друг в друга, а потом Томас бросился к громкоговорителю и выключил его. Повернувшись к детективу, он широко улыбнулся:

– Это радио. Я… слушал радиопостановку.

Но Гленн едва разбирал, что он говорит. Он уставился на небольшую, не больше полудюйма длиной, прореху на правом плече пиджака Томаса Ламарка и мысленно перенесся на чердак в квартире Коры Барстридж, к полоске ткани кремового цвета, свисающей с гвоздя, торчащего из подпирающего крышу столба.

Тот же цвет; та же длина.

Гленн отвел глаза, но недостаточно быстро. Ламарк заметил. Их глаза снова встретились, и на этот раз взгляд Ламарка был похож на взгляд загнанного в угол зверя.

Мозг Гленна обрабатывал несколько мыслей одновременно. Аманда. Это имя женщины, пропавшей на прошлой неделе. Саймон Ройбак называл его вчера вечером в пабе.

А сегодня Саймон Ройбак умер.

Вражда между Глорией Ламарк и Корой Барстридж. Участвовал ли в ней Томас Ламарк? Мог ли он приехать на похороны, чтобы позлорадствовать? Мог ли он убить Кору Барстридж?

«Аманда… ты можешь двигаться? Можешь пошевелиться?»

Что это за радиопостановка? Сейчас четверть восьмого. По «Радио 4», предназначенному для радиопостановок, должны идти «Арчеры».

Что, черт возьми, здесь происходит?

Внутренний голос кричал Гленну, что этого человека следует немедленно арестовать. Но на каком основании?

Кулак, как ракета, прилетел из темноты и врезался Гленну в лицо с такой силой и скоростью, что он упал, задев плечом дверной косяк, раньше, чем понял, что его ударили. Удар ошеломил и дезориентировал Гленна, и он рухнул на пол, будто нырнул в темную мутную воду.

Над ним промелькнула тень. Почти бессознательно он схватил что-то твердое – как оказалось, кожаную туфлю – и, следуя въевшемуся в него навечно инстинкту клубного вышибалы, рванул ногу Томаса на себя, одновременно выкручивая ее. Пол сотрясся от падения. Гленн смог встать на колени. Томас Ламарк, упавший уже не в комнате, а на лестничной площадке, также поднимался. Оказавшись на ногах, он бросился на Гленна, отвесил ему полукрюк-полуапперкот в живот и тут же – ошеломляющий прямой удар в подбородок. Гленн взлетел в воздух и тяжело упал на спину.

Он неподвижно пролежал несколько секунд. В это время инстинкт кричал ему: «Вставай!» Повинуясь ему, он нашел в себе силы откатиться в сторону и опереться на руки, приготовившись увернуться или отразить удар. Глаза искали врага, стараясь определить, откуда следует ждать нападения и как получить преимущество в схватке. Но Томас Ламарк исчез.

Гленн поднялся, ощупал лицо – у него было такое чувство, что Томас снес ему половину челюсти, – и с опаской выглянул на лестничную площадку. Где же Ламарк?

Вверх по лестнице бежал Ник Гудвин.

Гленн вышел на площадку и прислушался. На площадке было полдюжины дверей, все закрыты. Ламарк мог скрыться за любой из них. Или уйти вверх или вниз по лестнице. Он побежал не просто так, а за чем-то.

Этажом выше, в спальне матери, Томас рылся в шкафу, разгребая залежи шелковых шарфов. Он знал, что он тут, в шкафу, – он всегда был здесь, полностью заряженный, на случай конца света. Наконец он нашел его, аккуратно завернутый в шелковый платок. Такой же тяжелый, как и всегда.

Мать нелегально привезла пистолет из Америки и показывала его Томасу несколько раз, когда он был маленьким, учила снимать его с предохранителя и целиться. Она говорила, что, когда разразится ядерная война, он может им понадобиться, чтобы не пустить других людей в их убежище.

И теперь он собирался использовать его, чтобы не пустить в убежище полицейских.

– Ты его видишь? – спросил Гленн.

Гудвин покачал головой.

– Возьми на себя эти три комнаты. А я осмотрю эти. – Гленн снял с пояса рацию и собрался нажать кнопку, когда вдруг что-то, словно насекомое, прожужжало рядом с его ухом, обдав потоком воздуха, а затем он увидел удивленное выражение на лице Гудвина, когда, взметнув волосы у него на голове, пуля вырвала ему висок. В лицо Гленна полетели брызги крови и осколки черепной кости, и одновременно раздался оглушающий звук выстрела.

Гленн упал на пол и откатился. Пуля впилась в полированную дубовую доску всего в нескольких дюймах от его лица. Перекатываясь по полу, он увидел вверху на лестнице Ламарка с пистолетом в руке. Дуло пистолета плеснуло пламенем, и Гленн почувствовал удар в грудь, будто тяжелым кулаком.

«Он попал в меня», – подумал он, по инерции продолжая движение. Боли не было. Он понимал только, что должен убраться с этой площадки. Гудвин мертв, о господи, мертв! Он увидел еще одну вспышку выстрела, прежде чем головой вперед бросился с лестницы, группируясь, прикрывая голову руками, пересчитывая спиной ступеньки. Катясь вниз, он услышал звук выстрела. Затем он оказался внизу.

Он еще дважды кувыркнулся по полу, вскочил и, не глядя ни вверх, ни назад, рванулся в ведущий на кухню коридор. Увидел стеклянную дверь на террасу. Попытался открыть ее, но она была заперта, и ключа в замке не было.

Гленн запаниковал, ударил в дверь плечом. Бесполезно. Закаленное стекло, даже стулом не прошибешь. Он оглянулся в поисках оружия и увидел в дальнем конце коридора Ламарка. Еще он заметил открытую дверь, но не на улицу, а, наверное, в подвал – Гленну это не понравилось, но выбора у него не было. Он повалил на бок кухонный стол, нырнул за него, как за щит, затем бросился к двери и захлопнул ее за собой. В этот момент прогремел еще один выстрел.

С этой стороны ключа нет.

Гленн сбежал по кирпичной лестнице и оказался в спортзале. Оглядев тренажеры в поисках какого-либо прикрытия, он устремился к сауне. Еще выстрел, и в зеленом ковре перед ним образовалась дыра. Он повалился на пол, сворачиваясь для кувырка, влетел в открытую дверь сауны и захлопнул ее за собой. Удар, и от деревянной двери полетели щепки.

Я умру в этой чертовой сауне. Господи, не допусти.

Перед глазами Гленна мелькнуло лицо Сэмми. Лицо Грейс.

Его грудь была залита кровью. В полу сауны он увидел люк и спиральную лестницу. Отлично понимая, что он сам себя загоняет в ловушку, Гленн нашел в себе силы спрыгнуть вниз и спуститься по ступенькам.

Внизу он остановился. Он задыхался, со всхлипами заглатывал воздух. Перед ним была открытая дверь, ведущая в пустое помещение, в дальней стене которого была еще одна дверь. Что это за место? Где здесь можно спрятаться? Он посмотрел вверх, каждую секунду ожидая услышать звук шагов на лестнице, но все было тихо.