Одержимый - Питер Джеймс

Он подождал, внимательно следя за лестницей на случай, если Ламарк решил подкрасться неслышно. Никакого движения.

«Интересно, сюда можно еще как-нибудь пробраться – ведь где вход, там и выход», – подумал он. Дрожащими пальцами он включил рацию, но не услышал ничего, кроме непрерывного шипения радиопомех. Нет приема. Перед глазами мелькнуло удивленное лицо Ника. Разлетающийся от пули висок. Это шок. Надо взять себя в руки.

Я не собираюсь здесь умирать. Не дождетесь. Я пришел работать в полицию, чтобы ты мной гордился, Сэмми. А не для того, чтобы до смерти истечь кровью в бетонном склепе.

Не спуская взгляда с лестницы, он отступил на шаг назад. Еще на шаг. И еще.

Он находился уже внутри комнаты и глядел на массивную дверь. Интересно, ее можно закрыть с внутренней стороны?

Надо выиграть время. Дом находится под наблюдением, и полицейские начнут действовать, если не смогут с ним связаться. Надо только немного продержаться. Они могли слышать выстрелы – или они для этого слишком далеко?

Помощь придет.

Гленну пришлось приложить всю силу для того, чтобы закрыть дверь. Теперь надо было найти запорные стержни. Он обнаружил отверстия для них на дверной раме – вверху и внизу, но сами стержни были сняты, и, судя по тому, что места их крепления четко выделялись на металлической поверхности двери, сняты совсем недавно.

Господи. Гленн прикинул свой вес против веса Ламарка. Ламарк высокий и сильный мужчина. Гленн опустил голову и взглянул на грудь. Рубашка вся пропиталась кровью. Дышал он тяжело, со свистом, и теперь еще проснулась боль – зажегшаяся в груди паяльная лампа. Он привалился к двери всем весом, не решаясь идти дальше.

И вдруг он услышал позади себя прерывающийся мужской голос:

– Томас, нам нужно поговорить.

Гленн рывком повернулся. Голос доносился из второй открытой двери. Он прислушался, но ничего больше не услышал. Однако голос прозвучал так, будто обращались к нему.

Вот он опять раздался, теперь громче, настойчивее – и безнадежнее:

– Томас, я знаю, что ты был замечательным сыном для своей матери. Разве ты не хотел бы, чтобы она гордилась тобой?

– Кто там? – выкрикнул Гленн.

Короткая пауза, затем мужчина, явно ошеломленный, ответил:

– Майкл Теннент. А кто вы?

– Я офицер полиции.

– Слава богу! Мы здесь, в дальней комнате! Слава богу!

В голосе послышалось такое облегчение, что Гленн заскрипел зубами от беспомощности и досады.

Он остался на месте, со всей силы навалившись на дверь. Что тут, во имя Христа распятого, происходит?

Почему Ламарк не спустился по лестнице и не добил его? Кончились патроны? Или он убежал?

Надо было что-то делать, и быстро – без медицинской помощи он скоро умрет от потери крови.

Решившись, он отпустил дверь и вбежал во вторую комнату. Миновав ее, оказался в третьей и застыл на месте, попав в «комнату ужасов» Музея мадам Тюссо.

Два тела на полу. Человек в окровавленной рубашке, подвешенный к потолку за руки. Женщина в окровавленной одежде, пристегнутая к операционному столу-каталке, с кислородной трубкой во рту.

Когда Майкл увидел высокого лысого чернокожего человека с исцарапанным лицом, в мокрой от крови рубашке, с которой кровь капала на пол, он понял, что рано радовался.

А потом все погрузилось во тьму.

Три зеленые фигуры впереди. Томас сосредоточился на детективе, который находился между Майклом Теннентом и его подстилкой. Одной рукой держится за операционный стол. Смотрит в его сторону, выражение лица испуганное.

Что ты видишь, детектив-констебль Брэнсон? Темноту? А за ней еще более темную темноту? Жаль, что нам с тобой не удалось поговорить о фильмах моей матери. Надеюсь, ты понимаешь, что мне не доставляет никакого удовольствия убивать тебя.

У него осталось три пули в обойме. Он правильно сделал, когда решил проверить. По пуле на человека, если потребуется, но Томас надеялся, что этого не потребуется. Пули – они для тех, которые ничего не значат. Для таких, как детектив-констебль Брэнсон.

Пули убивают слишком быстро.

Мы не для того так далеко зашли, доктор Майкл Теннент, чтобы я покончил с вами выстрелом в голову.

Все двери заперты изнутри. Никто не сможет войти без приглашения. Нет нужды торопиться. Можно все спокойно обдумать.

Развлечься!

Сначала избавиться от детектива, затем возобновить прерванную операцию. Томас похлопал по карману вновь надетого хирургического костюма, чтобы убедиться, что на этот раз он не забыл адреналин. Пузырек был там. Отлично!

Он прицелился в детектива, который теперь корчился, пригибался к полу – как будто это может его защитить! – но он был в двадцати футах от Томаса и под таким углом, что существовала опасность: если он промахнется, то попадет в психиатра. Нет никакой необходимости рисковать. Надо пристрелить детектива наверняка – в упор, в висок.

Неожиданно Майкл Теннент закричал:

– У него есть очки ночного видения!

Гленн вцепился в край металлического стола, как утопающий – в спасательный плот. Только так он мог сохранить ориентацию и равновесие в предательской темноте.

Он помнил, где находится вход в комнату, где – подвешенный к потолку человек. Сделав шаг от стола, он мог дотронуться до него. Он точно знал, как лежит женщина и с какой стороны стола расположена полка с острыми хирургическими инструментами – с той же, с какой и он, всего в нескольких дюймах от него.

Все его мысли были обращены к двоим людям, которых Ламарк держал здесь пленниками. Каким-то образом, в этой кромешной темноте, он должен защитить их от человека в очках ночного видения, который уже ранил его, а на этот раз наверняка постарается убить.

Он уже чувствовал опасную слабость и головокружение. Неизвестно, через сколько минут он потеряет сознание. Надо добиться равных условий схватки с находящимся рядом безумцем, а для этого ему нужны:

Свет. Оружие. Защита от пуль.

Оружие было рядом – на подносе, стоящем на полке стола-каталки. А вот свет… Где тут рубильник?

Пригибайся, группируйся, не переставай двигаться.

Не отпуская стол, он перемещался вдоль него взад и вперед, приседал, пригибал голову, думал. Думал. Думал.

Громко, четко и гораздо более уверенно, чем на самом деле себя ощущал, Гленн сказал:

– Мистер Ламарк, ваш дом окружен полицией. Все выходы из него находятся под наблюдением. Опустите пистолет и включите свет. Сдавайтесь. Не делайте ситуацию хуже, чем она уже есть.

То время, пока детектив говорил, Томас использовал для того, чтобы подобраться к нему поближе. Теперь он был от него меньше чем в шести футах. Стараясь дышать медленно и неслышно, он поднял пистолет, держа рукоять обеими руками, и наклонил его так, чтобы мушка на стволе четко совпадала с V-образным вырезом прицельной щели. Он читал в Интернете, что ствол пистолета подбрасывает при выстреле. Надо целиться ниже, как в того полицейского на лестнице.