50 знаменитых авантюристов - Ольга Исаенко

Для создания «старинных» фресок нужны были образцы средневековой живописи. Их поисками занялся Фей, а Мальскат создавал на стенах храма все новые «свободные композиции», сочетавшие в себе остатки подлинной росписи семивековой давности, а также элементы готической и романской живописи разных народов. В алтарной части, где древние фрески практически не сохранились, художник попросту размыл штукатурку и заново написал изображение Девы Марии с благословляющим младенцем Христом на руках и фигуры святых по сторонам.

«Реставрационные» работы, как и планировалось, были окончены в 1951 году – как раз к семисотлетию Мариенкирхе, считающейся одним из древнейших и прекраснейших готических строений Германии. Открытие храма было назначено на второе сентября. На юбилейные торжества со всей страны в Любек съехались высокопоставленные лица и многие видные ученые. Увиденное произвело настоящий фурор, так что руководители местного церковного управления не успевали принимать поздравления. Федеральное ведомство связи организовало выпуск двух специальных марок с изображением нескольких фигур из Любекского храма. Особая доплата к их номинальной стоимости должна была погасить часть расходов на реставрацию. Искусствоведы, приглашенные на торжества, не распознали виртуозной подделки и выпустили статьи и книги, посвященные «спасенным» фрескам церкви Святой Марии. Сам канцлер Германии Аденауэр в присутствии искусствоведов, прибывших по приглашению местных властей со всех концов Европы, заявил, что изображения 21 святого работы неизвестного мастера XIII века являются «сказочным открытием и поистине бесценной сокровищницей чудесно возрожденных шедевров древности».

Ни тогда, ни позднее никто даже не усомнился в подлинности фресок – ни немецкие специалисты, ни представители научных кругов Европы. Дитрих Фей купался в лучах славы: его объявили «спасителем национального сокровища», удостоили почетного диплома за особые заслуги перед церковью и немецкой культурой, выплатив при этом поощрение в размере 180 тыс. марок. Он обрел репутацию самого талантливого реставратора Германии, ему не давали прохода журналисты, организовывались все новые пресс-конференции с его участием. Короче, Фей мог быть вполне доволен жизнью. Чего отнюдь нельзя сказать о человеке, бывшем в действительности главным виновником ликования общественности и специалистов. Лотар Мальскат, создавший силой своего таланта все это великолепие, вынужден был довольствоваться тусклыми отблесками славы и сотней марок в неделю за работу. Фей, имевший солидный капитал, был патологически скуп и не расщедрился на более высокую оплату. Даже во время торжеств по поводу открытия Любекской церкви Мальскату были выплачены жалкие гроши, в то время как Дитрих положил на свой счет в банке круглую сумму.

В очередной раз пересчитав полученные деньги, Лотар хмуро фыркнул: «Кость собаке!» – и… обиделся. Ведь в будущем у его недавнего компаньона – обеспеченная жизнь, почет и уважение властей и сограждан. А что ждет его самого? Незавидная участь непризнанного гения и анонимного фальсификатора полотен старых мастеров? Тягостная зависимость от антикваров, по чьим заказам он создавал подделки? А в итоге – все та же бедность и страх перед возможным разоблачением. Но ведь когда создавались фрески Мариенкирхе, он надеялся на несколько иное будущее! И обиженный, оскорбленный в своем самолюбии художник потерял покой. В течение нескольких месяцев Мальскат жил только своей ненавистью к удачливому пройдохе, выстраивая в уме планы превращения новоявленного «национального героя» в нечистоплотного мошенника, вызывающего праведный гнев у обманутых соотечественников. Лотар считал, что бывший компаньон похитил у него славу.

Наконец профессиональный фальсификатор, терзаемый жаждой мщения, добился приема у старшего церковного советника доктора Гебеля и выложил ему все, что в действительности происходило во время реставрационных работ в Любеке. Художник утверждал, что Фей якобы вынудил его соскрести не подлежавшие реставрации древние фрески и написать поверх них новые на основе сохранившихся фотографий; он признался, что при работе использовал также репродукции изображений святых из других церквей, раздобытые компаньоном. Мальскат просил, учитывая его чистосердечное признание, предать их с Дитрихом суду по обвинению в подлоге. Вполне естественно, что пастор, выслушав столь необычную исповедь тщеславного авантюриста, не поверил услышанному и выставил художника из кабинета. Однако предотвратить назревающий скандал, грозивший принять грандиозный размах, было невозможно.

Не рассчитывая на доверие Гебеля, обиженный художник обратился к падким на сенсации газетчикам, подбрасывая им время от времени все новые разоблачения, называя имена тех, кто был замешан в мошенничестве. Так постепенно перед общественностью Германии вырисовывалась неприглядная картина нелегального бизнеса по изготовлению и реализации фальшивок. Скандал обрел невиданный масштаб. Теперь уже представителям церковных и государственных учреждений, ведающих восстановлением и охраной исторических памятников, не оставалось иного выхода, как взять расследование обстоятельств дела под свой контроль. Фей, находившийся под особым покровительством Фендриха, тоже замешанного в этом грязном деле и хорошо погревшем на нем руки, обвинил соучастника в клевете. Многие реставраторы, видные ученые и даже сотрудники ведомства по охране памятников старины также считали Мальската обиженным судьбой неудачником, а то и просто утверждали, что художник болен и страдает манией величия. Тогда Лотар потребовал проведения экспертизы.

Любекский суд назначил специальную экспертную комиссию, в которую вошли видные искусствоведы и реставраторы. Возглавить ее было поручено крупному специалисту доктору Грундману. После получения первых результатов исследования фресок было последовательно проведено несколько контрэкспертиз. Большое значение в установлении истины имело и то, что готовые подделки и эскизы к фрескам представители правоохранительных органов обнаружили в доме самого Мальската. Возможно, не будь их, искусствоведы так и не признали бы, что их обвел вокруг пальца ловкий фальсификатор. Вскоре после этого в суд для разбирательства вызвали Дитриха Фея. Реставратор попытался снять с себя подозрения, но ему это не удалось. В октябре 1952 года авторитетная комиссия подготовила заключение, обобщившее результаты многочисленных экспертиз и подтвердившее авторство Лотара Мальската в создании фресок церкви Святой Марии. Кроме того, по указанию художника был проведен анализ росписи капеллы Святого Духа и церкви Святой Екатерины в Любеке, реставрацию которых также производили Фей с Мальскатом. Здесь тоже обнаружились следы подделок, правда, не столь масштабные, как в случае с Мариенкирхе. Специалисты из экспертной группы поработали на совесть: для установления истины они расчистили кусок стены в верхней части хора церкви Святой Марии и добрались до того самого первичного слоя штукатурки, который Фей и Мальскат не сочли нужным вскрывать. Здесь исследователи обнаружили фон, нанесенный древним мастером, который отличался от фальшивки темно-серым цветом и какими-то мелкими цветными пятнышками. Что же касается самих «реставрированных» фигур, то они не выдерживали строгой научной критики. С точки зрения стиля, они являлись достаточно искусной компиляцией и свободно сочетали некоторые элементы романского стиля XIII века с удачным подражанием манерам других эпох. Кроме того, внимательное изучение ликов святых повергло экспертов в состояние шока: со стен церкви на них скорбно взирали… Марлен Дитрих, Григорий Распутин, Чингисхан и родная сестра самого Мальската!