Огненная принцесса - Эдмонд Мур Гамильтон

перетаптываться. Они перестали швыряться камнями. Он стоял в ожидании.

Желтоглазая девушка выдвинулась вперёд и начала тереться о его бедро, голову, плечо и пах. Он опустил руку и погладил её, а она скулила от удовольствия и выгибала спину.

— Ради Бога, — сказал Киран, — давайте убираться отсюда.

* * *

Потом они устало сидели на упавших бетонных блоках внутри пыльной тёмной комнаты старого дома. Единственная ручная лампа рассеивала мрак, холодно шептал ветер, а Брег расхаживал туда-сюда своей чудной подпрыгивающей походкой, одновременно рассуждая:

— Потребуется немного времени, пока будет собрана необходимая медицинская бригада, — сказал он. — Нам придётся подождать.

— А потом? — спросил Киран.

— Сначала в… — Брег использовал слово, которое, несомненно, было названием города сейков, но оно ничего не сказало Кирану, — а затем на Альтаир-Два. Это, несомненно, является делом Совета.

Он остановился и посмотрел на Кирана яркими проницательными глазами.

— Вы настоящая сенсация, мистер Киран. Всё сообщество звёздных миров уже знает о незаконной реанимации одного из первых астронавтов, и, конечно, есть большой интерес, — он помолчал. — Вы сами ничего противозаконного не сделали. Вы никоим образом не можете быть отправлены обратно спать, и, несомненно, Совет захочет вас выслушать. Мне любопытно, что вы скажете.

— О Сейко? — сказал Киран. — О… о них?

Он сделал жест в сторону окна, сквозь которое ветер приносил звуки копошения, ворчания и пыхтения из людского загона.

— Да. О них.

— Я скажу, что я чувствую, — решительно заговорил Киран. Он видел, как сидевшие в тени Пола и Уэббер подались вперёд. — Я человек. Те люди могут быть дикими, низкими, как звери, ни на что не годными, но они люди. Ты, сейк, можешь быть умным, цивилизованным, разумным, но ты не человек. Когда я вижу, что ты командуешь ими, как животными, мне хочется тебя убить. Вот что я чувствую.

Брег не изменил своей осанки, но издал слабый звук, который был почти вздохом.

— Да, — сказал он. — Я боялся, что так и будет. Человек вашего времени — человек из мира, где все люди были доминирующими, — чувствовал бы себя точно так же. — Он повернулся и посмотрел на Полу и Уэббера. — Похоже, что ваша схема в этом пункте оказалась успешной.

— Нет, я бы так не сказал, — возразил Киран.

Пола встала.

— Но ты только что сказал нам, что ты чувствуешь…

— И это правда, — сказал Киран. — Но есть кое-что ещё. — Он задумчиво посмотрел на неё. — Это была хорошая идея. Это должно было сработать — человек моего времени должен был чувствовать именно так, как вы хотели, чтобы он чувствовал, и уходить отсюда, выкрикивая ваши лозунги и веря им. Но ты кое-что упустила…

Он прервался, глядя в небо за окном, на слабое разноцветное сияние скопления.

* * *

— Вы упустили из виду тот факт, что когда вы меня разбудите, я уже не буду человеком своего времени — или любого другого времени. Я сто лет пребывал во тьме — со звёздами, моими братьями, и никто не прикасался ко мне. Может быть, это охлаждает человеческие чувства, может быть, нечто глубоко в сознании живёт и имеет время подумать. Я говорил тебе, что чувствую, да. Но не сказал, что я думаю…

Он снова помолчал и потом продолжил:

— Люди там, в загоне, имеют мою телесную форму, и я инстинктивно отношусь к ним с сочувствием. Но инстинкта недостаточно. Он, если бы мог, навсегда удержал бы нас в земной грязи. Разум вывел нас в далёкую Вселенную. Инстинкт подсказывает мне, что они мой народ. Разум говорит мне, что вы, — он посмотрел на Брега, — которые отвратительны мне, которые заставили бы мою кожу облезть, если бы я к вам прикоснулся, вы, те, кто следует путём разума, — именно вы мой настоящий народ. На протяжении тысячелетий инстинкт создавал ад на Земле — я говорю, что мы должны оставить его позади, в грязи, и не позволить ему сотворить ад среди звёзд. Потому что по мере продвижения в далёкую Вселенную вы снова и снова будете сталкиваться с той же проблемой, и, чтобы разрешить её, следует изменить старую местечковую человеческую лояльность.

Он посмотрел на Полу и сказал:

— Мне жаль, но если кто-то спросит меня, то вот что я им скажу.

— Мне тоже жаль, — отозвалась она со злобой и опустошённостью в голосе. — Прости, что разбудили тебя. Надеюсь, больше никогда тебя не увижу.

Киран пожал плечами.

— В конце концов, ты меня разбудила. Ты за меня отвечаешь. Вот я здесь, перед лицом совершенно новой Вселенной, и ты будешь нужна мне.

Он подошёл и потрепал её по плечу.

— Будь ты проклят, — выругалась она.

Но не отстранилась.

Легион Лазарей

(повесть, перевод Н. Рубаи)

The Legion of Lazarus,

журнал «Imagination», 1956, № 4

Это ещё не смерть. Это преддверие. Ожидание, одиночество в комнате без окон, попытки думать. Звук открывшейся двери, голоса людей, которые пойдут с тобой, но не до конца, спуск по коридору в комнату шлюза, лица людей, замкнутые и безразличные. Они не наслаждаются этим. Но и не уклоняются. Они на работе.

Комната. Она маленькая, и в ней есть окно. За ним ни неба, ни облаков. Там космос, и огромный красный круг Марса заполняет небо, глядит, как колоссальный глаз, на крошечную луну. Но ты не смотришь вверх. Ты выглядываешь в окно.

С той стороны — люди. Абсолютно нагие люди. Они спят на бесплодной равнине, утопая в океане безвременья. Их тела белые, как слоновая кость, и их волосы разметались по лицам. Кажется, кто-то из них улыбается. Они лежат и спят, и гигантский красный глаз неотрывно смотрит на них, пока они вращаются вокруг него.

— Всё не так плохо, — говорит один из мужчин, которые сопровождают тебя в этой последней комнате. — Пятьдесят лет спустя все мы состаримся или умрём. Это чуть-чуть утешает.

У тебя отбирают последний предмет одежды, открывается замок на двери, и страх, которому некуда было расти, всё таки возрастает, а потом пик ужаса остаётся позади. Надежды больше нет, и ты постигаешь, что без надежды мало чего можно бояться. Теперь ты хочешь только покончить с этим. Ты делаешь шаг в шлюз.

Дверь за тобой закрывается. Ты чувствуешь, как открывается дверь впереди, но очень недолго. Тебя выносит вместе с вырывающимся воздухом. Возможно, ты кричишь, но теперь ты вне звука, вне зрения, вне всего. Ты даже не чувствуешь, как замерзаешь.

Глава 1

Есть время для сна