Ярость - Юрий Никитин

Кременев крикнул зло:

– Довольно распускать нюни! Быстрее вперед танки!

– Но они все... – прошептал полковник, – всеваши погибли!.. Эти танкисты... с холостыми зарядами... пошли на все, чтобыостановить... Знали же, что погибнут! Они знали, но... Я читал, что это русскийприем – таран лоб в лоб... Нестеров, ваши танковые армии на Курской дуге... Нов наше просвещенное время...

Кременев ухватил его за лацканы, встряхнул изо всех сил,заорал в лицо:

– Встряхнитесь! Поздно жевать сопли! У вас еще тританка! Быстрее на КП, там Кречет с горсткой людей. У них ни танков, нигранатометов. Надо успеть захватить, пока не отступили к зеленым.

Смитсонсон прошептал:

– Езус Кристос!.. Только бы еще и зеленые не...

– Не станут, – заверил его Кременев. –Солярки в обрез. Гусеницы берегут. Премия за экономию топлива обещана.

– Что мы делаем, что делаем, – с тоской вскрикнулСмитсонсон.

Он побежал к танкам, песок взлетал из-под ног, словно черезпустыню мчался страус. Кременев не понял, почему тот не отдал приказ порадиосвязи, но полковник с разбега вскочил на танк, откинул люк. Что-токрикнул, оттуда поспешно вылетел танкист, с такой торопливостью слезал, чтоскатился, за ним выбрался второй, а полковник исчез в недрах огромной машины.

Уже отказываются, понял Кременев. Сам поведет машину,все-таки он покрепче. А эти двое уже не вояки. Да и те, что в двух оставшихся,годятся ли... Ладно, лишь бы подъехали, грозно рыча моторами, к КП. Этогохватит.

Он кивнул Кравцу, тот пересел за руль.

– Поехали, – бросил Кременев. – Впереди!

– Может, за танками?

– Они уже ни к черту, – огрызнулсяКременев. – Они и вторую мировую прошли как на параде. Ни одного тарана завсю американскую историю! За все войны! Представляешь?

– Нет, – ответил Кравец честно.

* * *

Кречет мазнул по нам скользящим взглядом, отвернулся и сталсмотреть в стереотрубу. Кроме него, в блиндаже были трое солдат, даже неспецназовца, а простых салажат, испуганных и растерянных, двое из тех юнцов,что приняли ислам, а третий вовсе с университетским значком, молоденькийлейтенант, что приносил нам телефон, сам Яузов, да еще я, доктор наук,футуролог, которого за последнее время столько били, что пора и прибить вовсе.Футуролог – это что-то вроде предсказателя, так за то, что не предсказал такое.

Три американских танка, единственно уцелевшие послестрашного нелепого боя, когда были уничтожены все танки русских, двигались ужемедленно, словно человек через болото, нащупывающий твердую почву. Похоже,переговаривались постоянно, потому что то один, то другой выдвигался вперед,явно с неохотой, тут же притормаживая, давая себя обогнать другим. Но широкиежерла исполинских пушек были нацелены на блиндаж, в котором укрылись, мы,русские. Взять Кречета живым или мертвым – и западная цивилизация будетспасена.

Пулеметы перестали строчить, из динамика рвались переговорына английском. Танки были уже в полусотне шагов, когда остановились, огромныепушки нацелились в нашу сторон. Я сцепил зубы, ожидая, когда тяжело громыхнет,там черное дуло исчезнет в ослепляющей вспышке, а здесь стегнет болью... оченьнедолго, ибо снаряд из такого танка разнесет любое противотанковое убежище совсеми, кто там...

– Мы были высоки, русоволосы, – раздался за спинойвысокий мальчишечий голос. Солдат, который с образованием, жадно затягивался винтервалах между словами, а на танки смотрел исподлобья, как молодой бычок накрасные трусы зоотехника. – ... вы в книгах прочитаете как миф, о людях,что ушли не долюбив, не докурив последней папиросы...

Прикрывая головы, мы изредка видели, что солдаты в углусбились в кучу, о чем-то быстро переговариваются, один притащил ящик, еговзломали, быстро выхватывали что-то, на головы и спины сыпались щепки, песок,мелкие камешки.

Один из этих трех танков вдруг, словно потерял терпение,сорвался с места и помчался прямо на блиндаж, точнее, на его остатки. Кречетпобледнел, рука его с пистолетом поднялась, он всерьез готовился стрелять изпистолета по танку.

За первым танком с места сдвинулся второй, а затем и третий,словно с неохотой, но тоже понесся прямо на последний оплот президента.

Один из солдат, я узнал в нем того, с университетскимобразованием, передал дымящийся окурок другому, а сам выскочил рывком ибросился к танку. Оттуда после паузы хлестнула длинная пулеметная очередь.Солдат упал, откатился, вскочил и бросился снова к танку, он хромал, на светлойгимнастерке отчетливо были видны пятна крови, что увеличивались с каждыммгновением.

Танк взял чуть левее, обходя солдата, но тот прокричалчто-то и прыгнул... прыгнул, успев угодить под гусеницы танка. Я услышаляростный вскрик Кречета, тут же раздался мощный взрыв. Танк чуть подпрыгнул,промчался еще чуть, правая гусеница слетела, а из-под днища повалил дым.

Второй солдат, жадно затянувшись, передал окурок третьему,выскочил и успел добежать до второго танка как раз в тот момент, когда тот,сбавив скорость, огибал горящий танк. Солдат бросился под танк молча,нацеленно, словно всю жизнь шел к этому.

Взрыв тряхнул танк, он остановился сразу, будто егопригвоздили. Из-под днища повалил черный дым. Люк откинулся, показался человекв горящем комбинезоне. Кречет, яростно крича, выпустил по нему всю обойму.Танкист успел соскользнуть с брони, но упал возле гусеницы, больше не двигался.

Третий солдат, тоже жадно и часто затягиваясь, погасилокурок, от которого уже ничего не оставалось. Кречет заорал, яростно раздуваяноздри, от крика вздулись жилы и едва не полопались вены на висках:

– Стой!.. Стой, сопляк!.. Запрещаю...

Солдат на миг повернул в нашу сторону грязное лицо, в маскеиз пота и серой пыли, глаза блеснули с дерзкой удалью. Мне показалось, что онсказал президенту, куда засунуть его приказ, и куда идти самому, а для него,русского солдата, сейчас важнее само дело президента...

Он выскочил и побежал к последнему танку. Бежал он тяжело,теперь я понимал, что они навязали на себя взрывчатку, что не взорвется иначе,как под большим давлением, а танк выпустил короткую очередь, остановился, вдругпопятился. Солдат бежал к нему, танк пятился, все набирая скорость, солдатбежал, пытаясь догнать, временами все скрывалось в пыли, я смутно виделочертания чужого танка, пропотевшую спину. Прозвучала пулеметная очередь,солдат вроде бы исчез, потом снова мелькнули его плечи... затем остался толькогрохот убегающего танка.

– Что они делают, – прошептал Яузов, – чтоони делают...

Лицо его кривилось, в глазах стояло изумленно-потрясенноевыражение.

* * *

Коган морщился от частых вспышек блицев, даже на миг прикрылглаза ладонью, когда ему засветили в лицо едва ли не дуговой лампой. Похоже,собрались газетчики и телевизионщики не только со всей России, но и всегосвета.